Виктор Лаваль - Подменыш [litres]

– Неужели я так сильно опоздал? – спросил Аполлон.

– Мы пришли раньше, – ответила Эмма.

Нишель показала на Эмму.

– Лучший способ быстро оказаться за столиком – это привести с собой женщину на девятом месяце беременности.

– Тридцать восемь недель! – сказала Эмма.

Нишель небрежно махнула рукой.

– Математика ничего не значит для нормальных людей. Ты на девятом месяце беременности.

Аполлон сел рядом с Эммой, напротив Нишель. Не успел он устроиться на стуле, как к нему подошел официант и наполнил его бокал, а также долил вина Нишель и газированной воды в стакан Эммы. Он не стал спрашивать, принести ли им еще бутылку вина, просто приподнял пустую, и Нишель указала на него пальцем.

Аполлон положил рюкзак между ножками своего стула и того, на котором сидела Эмма. Ей пришлось сидеть под углом, чтобы живот не упирался в стол и она могла вытянуть ноги. Она бросила быстрый взгляд на рюкзак, потом посмотрела на Аполлона.

– Риджвуд, – сказал он. – Ничего особенного.

Эмма погладила его по колену.

– Хорошая попытка, – сказала она.

Тридцать восьмая неделя беременности, она выглядела как колибри, проглотившая яйцо эму, однако двигалась в своем «новом» теле с усталой уверенностью. Казалось, Эмма получала удовольствие от того, что стала больше, пусть и временно. Когда подошел официант с новой бутылкой вина, она вытянула ноги, скрестив лодыжки. При любых других обстоятельствах она бы убрала их под стул, чтобы не мешать официанту. Но не сейчас. Пусть мир приспосабливается к ней. Ее ноги так и остались вытянутыми, и официанту пришлось их обойти.

Он наполнил еще один бокал для Нишель, потом долил вина Аполлону, хотя тот успел сделать лишь пару глотков. Посетители ресторана, сидевшие за другими столиками, отличались от их компании. Возрастная медиана равнялась миллиарду. И даже помощники официанта здесь были белыми.

– Как к тебе отнесся Лос-Анджелес? – спросил Аполлон. – Этот город хотя бы немного меняется?

– Время идет медленнее, когда ты счастлив, – сказала Нишель. – А я там счастлива.

Эмма ткнула в пустую устрицу и положила в свою тарелку последний гриб.

– Нишель пишет для «Часа ведьм», – сказала она, и гордость прозвучала в ее голосе, словно музыкальная нота.

– Послушай, мы ведь смотрим это шоу, – сказал Аполлон.

Он сделал несколько глотков вина и откинулся на спинку стула, чувствуя, что начинает расслабляться и получать удовольствие от разговора.

– Как ты думаешь, почему мы начали? – спросила Эмма, наклоняясь к его плечу. – Нужно поддержать нашу девочку!

– Долгий путь от Бунс-Милл, – сказал Аполлон, поднимая бокал.

Нишель посмотрела на Эмму и подняла свой бокал.

– За вас обоих, – сказала она, сделала глоток и выпятила губы в сторону живота Эммы.

– Я слышала, вы оба направляетесь на планету «домашние роды», – заявила Нишель. – Сожалею, но для меня это слишком далеко.

Разговоры о домашних родах не предназначались для ушей Аполлона, пусть он и находился здесь, за столом. Когда они рассказали Лилиан о своем плане, ее едва не закоротило от страха. «Забота», так это называла Лилиан. Все остальные женщины в жизни Эммы также не приняли их идею. Только ее старшая сестра Ким их поддержала, но у нее имелись на то серьезные основания: Ким Валентайн была их акушеркой.

Пока Нишель делилась с Эммой своими опасениями по поводу естественных родов, Аполлон совершил ошибку и наконец заглянул в меню. На столе стояли три тарелки с закусками, и они уже опустели. Устрицы стоили тридцать два доллара. Грибы – сорок два. Сорок два долбаных доллара за маленькую порцию грибов. Он даже не догадывался, что за дьявол обитал в белой суповой тарелке с остатками бульона, и не имел никакой возможности узнать, какова его цена. В таком ресторане за бульон вполне могли брать двадцать два доллара. Из чего следовало, что ужин уже стоил почти сотню и они с Эммой лишились пятидесяти долларов, а он еще даже ничего не съел.

Аполлон допил вино, чтобы немного успокоиться; изысканное «Шабли». Сколько оно стоит? Карту вин уже унесли. И, если бы он именно в этот момент узнал, что вино стоит триста семьдесят пять долларов за бутылку, что бы он сделал? Наверное, убежал с пронзительным криком и женой на тридцать восьмой неделе беременности на плече.

Очевидно, сценаристы на телевидении зарабатывали намного больше, чем независимые продавцы книг и библиотекарши на полставки. Ну хотя бы Эмма, его красивая и мудрая жена, пила сегодня только воду.