Алексей Верт - Экзорцист [publisher - SelfPub]

− Нет, − спокойно ответил он.

Только это уже ничего не решало. Его признали виновным, а орден объявили вне закона. Когда же Стена собирались взять под стражу в зале суда, экзорцисты были готовы сражаться за него, но он лишь покачал головой и произнес:

− Защитите моих детей. Большего мне не нужно.

С этим спорить никто не мог. Один лишь Артэм проклинал их и ругался, не понимая, как могли допустить подобное. Он кричал и плакал, но в действительности просто винил самого себя в том, что не был рядом, что не нашел в себе сил защитить отца, а трусливо сбежал. Именно поэтому он очень старался продолжить дело отца, сохранить новый тайный орден и укрепить его тихую деятельность.

Кто-то отказался от клятвы и от епископа, уйдя на королевскую службу в подразделение борцов с Тьмой, задача которых состояла в старом добром изгнании. Кто-то отрекся и просто навсегда ушел от этого дела, желая забыть словно страшный сон все случившееся. Кто-то отказался отрекаться и был вынужден покинуть столицу и вечно быть под наблюдением, помня о запрете на любую деятельность в сфере экзорцизма.

Лейн выбрал первый путь еще до суда, потому в новом подразделении стал командиром и смело отдавал приказы. Он не брезговал в своей работе ни печатями Мендела, ни случайными убийствами одержимых, прикрывая это все вынужденной необходимостью.

Артэм, как полная противоположность старшему брату, покинул столицу, стал частью тайного ордена и стремился тихо и незаметно рассеивать Тьму, снова и снова вспоминая отца. Вместо него он с большим трудом нашел в себе силы появиться на пороге старого дома, чтобы сказать Камилле о том, что случилось. Она уже все знала и только обняла мальчишку, обещая, что они это как-нибудь переживут.

Только через три года после суда Артэму позволили увидеть отца. Он просил об этом неоднократно, но ему отказывали снова и снова, заставляя потерять надежду.

Внезапный положительный ответ напугал Артэма.

Он тут же сорвался в столицу, боясь предполагать о его причинах.

Его встретил Лейн.

− Отец умирает, − сразу предупредил он, провожая брата в темницу. – Я просил его отказаться от всего не один раз, но он меня…

− Не говори мне об этом, − перебил его Артэм. – Если он действительно покидает нас, то я просто хочу с ним проститься без всей этой политики.

− Ты хоть понимаешь, что это возможно только благодаря мне?! – злился Лейн. – Это я убедил короля позволить тебе попасть в столицу ради этой встречи.

Взгляды братьев встретились. Младший долго изучал дрожащие морщины гнева на лбу брата, а после спросил:

− А ты понимаешь, что без твоего предательства всего этого просто бы не было?

− Он убил нашу мать!

«Эта она убила его», − мысленно ответил Артэм, но не произнес ни слова, понимая, что споры могут все усложнить.

Ему просто нужно было увидеть отца.

Он опасался, что при таком обвинении и пожизненном заключении без права свиданий и писем его держат в ужасных условиях, но к своему удивлению нашел мужчину в светлой темнице, больше похожей на кабинет, лишенный окон.

Его отец сидел в кресле, не открывая глаз, и не походил на живого человека, скорее на призрак, иссохший, белый и равнодушный ко всему происходящему. Он даже не сразу заметил появление своих сыновей. Вот только ошеломленный Артэм быстро справился с волнением и просто бросился к ногам отца.

− Папа, это я, Артэм, ты слышишь меня? – тихо прошептал он, опасаясь, что мог опоздать.

Белые веки медленно распахнулись, открывая глаза, как и прежде полные силы и энергии.

− Мальчик мой, − почти беззвучно прошептали синеватые губы старика.

Он поднял руку, и его худые пальцы коснулись черных волос сына.

− Ты так вырос…

Он неспешно убрал волосы с лица юноши, чтобы внимательно рассмотреть его.

− На меня он так не реагирует, − вздохнул Лейн.

В нем смешалось все: и зависть, и пренебрежение, и гнев. Он сам не знал, чего хотел от отца: то ли признания, то ли ненависти. Но ни того, ни другого не получил. Стен словно не замечал его, и тем самым выводил Лейна из себя.

Теперь, видя прояснение в лице отца и радость в глазах брата, Лейн просто отступил, оставив их наедине.

− Мне так много нужно тебе рассказать, − прошептал Артэм. – Ты даже не представляешь, как много всего произошло.

Он рассказывал, а Стен слушал, внимательно наблюдая за каждой чертой своего сына. С большим изумлением он видел в них свои черты, свои привычки, свою манеру приподнимать брови и кривить губы. Он с радостью слушал все, что мог рассказать ему Артэм: о маленьком сыне, которого родила Камилла, о смерти Рейнхарда, о тайном ордене, о выходках нового отдела. Даже самый печальный рассказ не мог омрачить радости понимания, что именно Артэм продолжает его дело, что Артэм дышит тем же, что обжигало самого молодого Стена и заставляло его не отрекаться от своих идей.