Георгий Старков - Никта

Леон дотронулся до её руки, и фиджи открыл огонь из пулемёта.

На какое-то время всё исчезло — мир превратился в один багровый комок, пропитанный болью, и только иногда в нём прорезывались ядовито-зеленые осколки. Потом красная пелена выцвела, превратившись в грязно-серый камень, а разбросанные по камню осколки обрели белый цвет — впрочем, они были обильно перепачканы в чём-то красном. Кэсси моргнула несколько раз. Ей понадобилось время, чтобы понять: она лежит ничком в пещере, голова повернута вбок, а осколки, разбросанные на камнях, были её зубами. Всё её лицо пылало огнём.

«Леон», — имя всплыло в разуме, заняв место, освобождённое притупившейся болью. Кэсси поднялась на колени, не замечая, как по подбородку ручьём течёт кровь, и подползла к выходу из пещеры. Летающий автоматон мельтешил где-то далеко в воздухе. Кэсси высунула голову за край, посмотрела вниз. Леон лежал у подножия скалы с нелепо разбросанными руками и ногами, которые беспокойно шевелились, будто он пытался найти во сне удобное положение. Вместо лица у него было что-то красное и мокрое. Кэсси вздрогнула и отползла обратно вглубь. Там она принялась, морщась от боли, щупать своё лицо — точнее, то, что от него осталось: одна из пуль, пущенных по Леону, срикошетила от камня и выбила ей верхнюю челюсть, раздробив зубы и превратив губы в ошметки.

Кровь всё текла, не собираясь останавливаться. Кэсси тряхнула головой и зажмурилась. Когда она вновь открыла глаза, то увидела, как перед ней упала застрявшая в волосах карточка, напечатанная фиджи. Она взяла её окровавленными пальцами, поднесла к лицу и прочитала:

М-Р БЛЮКАМП, ВЫ ПОДХОДИТЕ К ПРЕДЕЛУ РАЗРЕШЕННОЙ ВЫСОТЫ. ЕСЛИ ВЫ НЕМЕДЛЕННО НЕ НАЧНЁТЕ СПУСК, К ВАМ БУДУТ ПРИМЕНЕНЫ САМЫЕ СУРОВЫЕ МЕРЫ НАКАЗАНИЯ.

Кэсси читала и перечитывала два коротких предложения, набранные на плотной шершавой бумаге, но смысл слов ускользал от неё. Она могла бы сидеть так целый час, постепенно истекая кровью, если бы её внимание не привлек странный шуршащий звук, сопровождаемый отчаянным карканьем ворон.

Герцогиня пришла в движение. Она медленно поворачивала окаменевшую голову, от которой шарахались прочь перепуганные птицы. Руки оторвались от скал, на которых покоились сотни лет, и это испытание стало роковым для нескольких пальцев, которые оторвались и обрушились серыми кусками. Исполинская женщина смотрела на Кэсси провалом своей единственной глазницы. Правая рука торжественно вытянулась вперёд, показывая на девушку обломанным остовом указательного пальца. Иссушённые губы растянулись в усмешке, обнажив большие жёлтые зубы с чёрными промежутками между ними…

… и тут тонкая шея не выдержала движения и разломалась. Голова Герцогини с грохотом упала вниз. Череп раскололся от удара о землю, вмялся внутрь себя, выплескивая наружу зловонный серый прах. Тяжелая коса рассыпалась на ветру, и волосы соломенного цвета разлетелись по всему полю. После этого стало очень тихо — казалось, вся Колония до самых дальних окраин замерла в ожидании, что же будет дальше.

Кэсси не знала, сколько времени прошло после этого: может, минута, может, десять. Она всё сидела и смотрела на ставшую безголовой Герцогиню, и на неё падала тень от гигантской руки.

Из прострации её вывело множащееся жужжание приводов. Взглянув на Белотравное поле, Кэсси увидела, как с улиц, примыкающих к полю, один за другим появляются металлические пауки. Не один, не два и даже не десять — казалось, все арнольды Колонии спешили сюда, и их становилось всё больше. Новые теснили к скалам тех, кто появился раньше, и через какое-то время всё Белотравное поле превратилось в серебристое беспокойно жужжащее море. Даже то, что осталось от головы Герцогини, было безжалостно затоптано ими в этой давке. А тем временем в небе уже рос рой зелёных светлячков: фиджи тоже решили присоединиться к своим наземным собратьям.

— Что происходит? — прошепелявила Кэсси. Слова вылетели из изувеченного рта брызгами крови. При звуке её голоса по рядам арнольдов прошло волнение: тысячи автоматонов замахали копьями, завертелись на местах. При взгляде сверху казалось, что они танцуют некий диковинный танец.

«Буги-вуги», — вспомнилось Кэсси. Танец, о котором ей рассказывал Леон. Он прочитал про него в одной из своих книжек.

Небо потемнело от тучи автоматонов-стрекоз, которые нависли над полем, загораживая солнечный свет. Фиджи расположились многоярусным полукругом перед пещерой, где сидела Кэсси; под их прожекторами всё Белотравное поле окрасилось в призрачные замогильные цвета.