Георгий Старков - Никта

Выбора не было. Кэсси отдала себя на попечение судьбы и начала переставлять ногу. Хвала небу, жёсткая опора чутко реагировала на движения, всё время оставаясь за её спиной. Кэсси оттолкнулась ногой от выступа, буквально подбрасывая себя наверх и поднимая над собой руки с болтающимися кистями. Этого хватило — миг страшной неопределённости, потом пальцы Леона защелкнулись на её запястье.

Он вытащил её наверх одним рывком, будто она была весом с пушинку. Кэсси, пытаясь совладать с дыханием, сделала несколько шагов в сумрак пещеры подальше от края и без сил осела на камень. Зелёное сияние померкло. Оглянувшись, она увидела в воздухе удаляющийся силуэт своего спасителя. Механическая стрекоза бесшумно парила на почти прозрачных крыльях, которыми она махала так быстро, что их было сложно разглядеть — только воздух вокруг тонкого корпуса автоматона казался слегка размытым, как в жаркий летний день. Прожектор, установленный на корпусе, вращался, беспрестанно перемещая зелёный овал, ложащийся на землю. Но девушка смотрела не на прожектор, а на продолговатый выступ под корпусом фиджи. Именно эта нелепо торчащая палка не дала ей свалиться на землю. Только это была не палка, а ствол пулемёта. Арнольды обходились лезвиями, а фиджи были созданы для того, чтобы обрушить сверху град огня на преступников. Кэсси даже видела пару раз издалека их в действии: пара резких звуков, напоминающих птичье чириканье — и человек, пытающийся прорваться в запретную зону, кулем валится на землю, под ним медленно расплывается лужа крови. Сделав своё дело, фиджи невозмутимо летели дальше в поисках новых нарушителей.

И вот эта штуковина только что ей упиралась в спину. Кэсси стало нехорошо; она прижала ладонь ко рту и закрыла глаза. Леон сел рядом, успокаивающе приобнял её, гладил её руку, к которой медленно возвращалась чувствительность, и, к счастью, не пытался что-либо говорить. Постепенно Кэсси стала приходить в себя. Она хотела прервать молчание и что-то сказать — поблагодарить Леона, удивиться странному благородству летающей железки или хотя бы глупо пошутить, чтобы разрядить обстановку, — но не находила слов. Потом она вспомнила о своей последней мысли перед тем, как упасть навстречу смерти (как она тогда думала), и поняла, что можно обойтись без слов. Желание вспыхнуло мощной волной, и Кэсси судорожным движением прижалась к Леону, почти насильно перемещая его руку с запястья себе на грудь и покрывая его лицо поцелуями. Леон поначалу выглядел растерянным под её напором, но когда Кэсси залезла руками ему в брюки, его тоже быстро охватило вожделение, приправленное отголоском недавних сильных переживаний, и он стал срывать с неё одежду.

Позже, растрепанные, но довольные и умиротворённые, они стояли в пещере, взявшись за руки, и смотрели на открывающийся вид. Фиджи поблизости видно не было. Солнце висело медным бельмом посреди замысловато закручивающихся вихрей облаков. Кэсси раньше не замечала, что городские кварталы будто расходятся веером от места, где они находятся. Улицы хорошо просматривались до самых дальних мест, где они постепенно смешивались с красным маревом. Люди выглядели букашками, копошащимися посреди спичечных коробков домов; даже арнольды на улицах смотрелись как белесые мошки, застрявшие в оконной раме между двумя стеклами. Велик был соблазн чувствовать себя небожителем, снисходительно смотрящим на Колонию, как на жалкий муравейник, но всё впечатление портили полуразрушенные небоскребы в центре города: даже при таком обзоре они подавляли воображение своей величественностью. Почерневшие, обугленные, лишившиеся десятков этажей, покрывшиеся наверху ржавой коростой, а внизу — мхом, небоскрёбы всё равно наводили на Кэсси мысли о собственной ничтожности. «Нас пытались уничтожить, — будто говорили они. — Нас сжигали, нас увечили, пытались опрокинуть, сровнять с землёй — но мы живы, мы переживём всех и будем стоять здесь тогда, когда вся остальная Колония обратится в пыль». Искусственные молнии, мелькающие над шпилями за ними, словно подкрепляли их безмолвное заявление.

«Какой страшный город», — подумала Кэсси.

Вслух она спросила:

— Как ты думаешь, что там, за стенами города?

— Уж явно не то, что нам без устали втюхивают, — фыркнул Леон. — Если бы там действительно была солёная пустыня, то какой смысл запрещать жителям хоть одним глазком на неё глянуть?

— Может, там что-то очень страшное.

— Если там действительно так страшно, то люди сразу вернутся в город и никогда больше вылезать не будут. Нет, тут что-то нечисто.