Наталья Александрова - Клеймо сатаны [= Табакерка Робеспьера] [litres]

Позади алтаря возвышалось странное изваяние. Это была бронзовая статуя существа с человеческим телом, длинным крысиным хвостом и головой козла. Голова этого создания была увенчана короной, в которой сверкали несколько крупных рубинов.

Напротив алтаря были расставлены массивные резные кресла из черного дерева, как будто места для зрителей в театре. Правда, кресел этих было не так много, как в театре, – не больше дюжины. Видимо, представление, которое готовилось в этом зале, предназначалось для очень узкого круга зрителей.

В первый момент Веронике показалось, что, кроме них с Вороновым, в этом тайном храме никого нет, но затем она услышала шаги и увидела, что к алтарю приближаются Герман и Юлия.

Юлия по-прежнему двигалась послушно и безжизненно, как кукла-марионетка, Герман, напротив, был лихорадочно возбужден. В руке у него был саквояж. Подойдя к алтарю, Герман остановился, сдернул с алтаря красно-черное покрывало, повернулся к своей безвольной спутнице и проговорил тягучим, гипнотическим голосом:

– Скоро твой земной путь закончится, ты пройдешь великое очищение, и для тебя начнется новая, прекрасная жизнь. Взойди на алтарь и приготовься к ритуалу!

Юлия послушно поднялась на алтарь и легла навзничь на черный мрамор, крестом раскинув руки. Герман накрыл ее шелковым покрывалом и огляделся. Тут же из какой-то потайной двери показалась женщина. Сегодня на ней был длинный черный плащ с капюшоном, такой же, как тот, который Воронов снял с часового. Опущенный капюшон закрывал ее лицо.

– Я привел ее, Миледи! – проговорил Герман, низко поклонившись.

– А Вместилище?

– Вот оно, Миледи! – Герман открыл свой саквояж, достал оттуда бюст Робеспьера и протянул его женщине.

– Очень хорошо. – Женщина взглянула на алтарь и поправила шелковый покров, из-под которого виднелась рука Юлии. – Очень хорошо! Табакерка тоже у нас, так что мы можем приступать к Великому ритуалу. Сейчас я соберу всех братьев, а ты переоденься в ритуальный плащ.

С этими словами она достала хорошо знакомую Веронике табакерку и поставила ее на край алтаря. Герман рядом с табакеркой поставил бюст и вслед за Миледи покинул зал, скрывшись за малоприметной дверью.

– Скорее! – воскликнула Вероника, едва святилище опустело. – Скорее, мы должны увести Юлию, пока они не вернулись!

– Они заметят, если ее не будет на алтаре! – озабоченно проговорил Воронов.

– Что же делать?

Леонид поднял с пола несколько старых мешков и бросился к лестнице, которая вела с галереи в нижнюю часть зала.

Они подбежали к алтарю. Первым делом Вероника схватила табакерку, открыла ее потайное отделение и положила в него ключ. Покончив с этим, она сдернула шелковое покрывало.

Юлия лежала на алтаре, раскинув руки. Лицо ее было безмятежно, пустые глаза смотрели в потолок.

– Вставай! – окликнула ее Вероника. – Вставай скорее! Они сейчас вернутся!

На лице Юлии не шевельнулся ни один мускул, она лежала неподвижно, как восковая фигура.

– Да вставай же! – Вероника несколько раз ударила Юлию по щекам. Голова девушки от пощечин перекатывалась из стороны в сторону, но она по-прежнему не подавала признаков жизни.

Воронов стоял чуть в стороне с охапкой мешков в руках и озабоченно оглядывался.

– Скорее! – проговорил он. – Они могут вернуться в любой момент!

– А то я не знаю! – огрызнулась Вероника. – Лучше бы помог чем-нибудь, чем говорить под руку!

Воронов пожал плечами: в этой ситуации он ничем не мог помочь, все его знания были бесполезны.

Вероника схватила Юлию за руку, встряхнула. При этом рука разжалась, и из нее выпала булавка. Та самая булавка, которая уже столько раз выручала девушек! Вспомнив, как она действовала прежде, Вероника схватила булавку и уколола Юлию в руку. Та дернулась, приподнялась на алтаре и проговорила:

– Больно!

– Слава богу, ожила! – обрадовалась Вероника.

Но Юлия тут же вновь упала всем телом на алтарь и улеглась, как прежде. Вероника уколола ее вторично, но на этот раз Юлия даже не шевельнулась.

– Что делать?

Вероника в панике попыталась поднять Юлию, но та оказалась ужасно тяжелой. Живой человек так себя не ведет.

– Ничего не выйдет, – сказал Воронов, – она в глубоком трансе, и вывести ее из этого состояния может только тот, кто ее туда погрузил. Он закодировал ее каким-то словом или фразой…

– Фразой?! – перебила его Вероника, быстро нагнулась к Юлии и проговорила: – Кошка гуляет сама по себе!