Эдвард Ли - Американский Турист в Польше

Зачем смотреть, когда можно сделать?

Ещё в школьные годы он измерил своё достоинство и обнаружил, что оно чуть больше двадцати трёх сантиметров, но у него не было причин полагать, что это было что-то бóльшее, чем в среднем, потому что, в конце концов, он был средний человек. Его пенис доставил ему огромное удовольствие в его жизни, но ему действительно было всё равно, принесёт ли это удовольствие и женщинам (в конце концов, им платят), но если это так, то ещё лучше.

Девушка не смутилась, приступив к делу. Она поднялась на табуретку, подняла юбку и с лихорадочным выражением лица опустила свою чёрную меховую женственность на всю его эрекцию, прежде чем Морли даже смог высказать хоть малейшее предположение об использовании презерватива. Она застонала, горячо прошептав:

- А-а-а-а, чёрт возьми! У тебя лучший член из всех, которые были в моей жизни!

Этот особый комплимент проплыл мимо Морли, чьё лицо стало красным, и, зажмурив глаза, он пытался предотвратить неизбежное как можно дольше. Тем временем её бедра снова и снова стучали об его колени. Затем она наклонилась вперёд, сунула ему в рот сосок и прошептала:

- Вот! Соси снова! Соси так сильно, чтобы молоко вышло.

- Молоко? - выдохнул Морли.

- Да, у меня родился ребёнок не так давно.

Морли, конечно, выполнил её просьбу и действительно сильно сосал, пока какая-то тёплая, слегка сладкая жидкость не попала на его язык, и только тогда её слова на самом деле дошли до него.

- Что? Что ты сказала? У тебя есть ребёнок?

- Да, несколько месяцев назад родился. Просто соси!

Он должен был заставить себя говорить, находясь в таком положении.

- Ну, дорогая, я должен сказать, что если ты не остановишься и не наденешь мне презерватив, у тебя может быть ещё один ребёнок через девять месяцев.

- Тьфу! Мне всё равно! Я хочу, чтобы во мне был твой поршень, и если у меня будет ребёнок, хорошо! Надеюсь, это будет мальчик, потому что тогда у него будет твой большой член!

Да, это было довольно странно, но Морли действительно ничего не мог поделать. У женщин есть умелые способы сделать мужчин бессильными, и вот один из таких примеров. Он прошёл точку невозврата, и она, очевидно, тоже. Её конечности сжались вокруг него, когда стул качался взад-вперёд, и она зашипела, ноющие визги зазвучали сквозь стиснутые зубы. Кульминация Морли тоже наступила. Для автора описывать такую ​​вещь, наверное, не нужно, поэтому я не буду прилагать усилий, но скажу вам, что это было сильно. Один большой толчок и ещё десять таких, и море спермы оказалось в её вагине. Это было количество спермы, которое казалось совершенно неуместным - больше похоже на восемнадцатилетнего мальчика - но, конечно, Морли не собирался жаловаться.

Она слезла с него, и её походка была довольно шаткой. Морли должен был и сам собраться с силами, чтобы не упасть со стула. Он качнулся на месте, пытаясь восстановить дыхание, и было невозможно не заметить, как сперма бежит струйкой вниз по внутренней части её ноги. Наконец, когда он смог говорить связно, он сказал:

- Какая ты прекрасная, милая женщина.

- Да? Ты так думаешь?

- О, да, ты просто прелесть…

Но затем ситуация превратилась в довольно странную. Женщина стояла, её обнажённые сиськи всё ещё торчали и были мокрые от молока, она улыбалась ему, ухмыляясь так, что это выглядело совсем не приятно.

- Дорогая, что… что-то не так?

Тишина продержалась ещё несколько секунд, как и её странная улыбка. Затем она очень медленно прошептала:

- VRACANJE.

Внезапно слева шею пронзила боль, он вздрогнул и произнёс:

- Что происходит…

А затем мир для нашего мистера Морли потемнел.

* * *

Морли сообщил мне, что среди всепроникающей темноты трепетало какое-то малое подозрение полусознания, и природа переживания раскрывалась как наиболее экстремальное столкновение противоположностей, которое только можно вообразить. В этой темноте появлялись зловещие и отвратительные образы, сопровождаемые пронзительными воплями и мерзкими криками. С этим ужасом переплеталось чувство эйфории, непохожее на что-то, что он мог описать, кроме того, что это было самое чудесное, роскошное ощущение, пронизывающее всё его существо. Это, конечно, было связано с высоким содержанием морфина сульфата, который был введён в него. Вскоре он смог вспомнить, хотя бы частично, что происходило что-то очень серьёзное. Он изо всех сил пытался заставить свой мозг работать лучше в эйфории, и затем он вспомнил, что произошло в кладовой бара: он глупо потрахался с барменшей, а затем был одурманен.