Джек Финней - Похитители тел [litres]

Я уже достаточно опомнился, чтобы восхититься отвагой и стратегическим талантом Джека Белайсека. Неизвестно, долго ли за ним гонятся – скорее всего, недолго, – но он и под выстрелами поглядывал на часы. Пренебрегая собственной безопасностью, он намеренно привел погоню на улицу, где мы его ждали, и минута в минуту показал нам, что происходит. Только так он мог предупредить нас – и предупредил, не поддавшись панике. Я от всей души надеялся, что они с женой сумеют уйти, но понимал, что надежды нет. Другие полицейские машины наверняка уже заблокировали все выезды. Я понял теперь, какую страшную ошибку мы совершили, вернувшись в Милл-Вэлли, как беспомощны мы перед силой, которая им завладела. Нас могут схватить на каждом шагу, за каждым поворотом тропинки – и что тогда с нами будет?

Адреналин, порожденный страхом, начинал иссякать. Бледная, с полузакрытыми глазами, Бекки прямо-таки висела на мне и ловила ртом воздух. Нам осталось недолго: я заметил, что заставляю себя двигаться только усилием воли. Укрыться нам негде. Мы не осмелимся войти ни в один дом, не решимся обратиться за помощью даже к тому, с кем дружили с самого детства.

Наша главная улица, как многие другие улицы в городе, вьется у подножья гряды холмов. Тропинка, по которой мы спускались теперь, вела в переулок, куда выходило несколько офисных зданий, в том числе и мое.

Ничего лучшего мне в голову не пришло. Я боялся идти туда, но что еще было делать? Мне почему-то казалось, что там мы сможем передохнуть. Вряд ли кто-то думает, что мы пойдем ко мне в офис; туда наведаются, лишь когда нас больше нигде не найдут. Час отдыха нам гарантирован. Можно даже поспать, хотя едва ли получится, а на будущее у меня там имеется бензедрин и другие стимулирующие средства.

За крышами уже сквозила улица, которую я помнил с раннего детства. Вот «Секвойя», где я пересмотрел столько дневных фильмов в субботу. Магазин Беннета, где я покупал конфеты перед сеансом и работал на каникулах старшеклассником. А в той квартирке над магазином я в свои первые студенческие каникулы навещал девушку, которая жила там одна.

В переулке не было никого, кроме собаки, нюхавшей картонку с отбросами, и стальная дверь на нашу черную лестницу стояла открытая.

Я готовился к схватке с любым, кто мог встретиться нам внутри, но мы никого не встретили. На втором этаже я приложил ухо к двери пожарного выхода. Всё было тихо, и мы прошли по пустому коридору к застекленной двери с моей фамилией. Ключ я держал наготове и сразу захлопнул за нами дверь.

Все поверхности в приемной и моем кабинете успели уже запылиться: медсестра после моего ухода тоже явно здесь не бывала. Воздух был затхлый, жалюзи опущены, и всё казалось каким-то чужим, но следов постороннего вмешательства я тоже не обнаружил.

Я уложил Бекки на широкий диван в приемной. Снял с нее туфли, укрыл простыней, принес подушку со смотрового стола. Она слабо мне улыбнулась. Я поцеловал ее как ребенка, без намека на секс, погладил по голове.

– Отдохни немного. Поспи. – Я надеялся, что выгляжу уверенным и спокойным, как будто точно знаю, что делать дальше.

Свои ботинки я тоже снял, чтобы меня не было слышно из коридора. Расстегнул пиджак, ослабил галстук и лег на другую, кожаную, подушку под выходящими на улицу окнами. Отогнув уголок жалюзи так, чтобы видеть Трокмортон-стрит, я сразу почувствовал себя лучше, чем в темноте и неведении. Теперь я хоть что-то мог контролировать.

На первый взгляд всё казалось обычным: прогулявшись по главной улице любого амерканского городка, вы увидите то же самое. Припаркованные машины, белые линии и счетчики парковочных мест. Винный магазин Редхилла, скобяные товары Варни, аптека. Одни покупатели входят, другие выходят. С залива наползает легкий туман. На пересечении с другой улицей, как раз под моими окнами, Трокмортон слегка расширяется, и этот перекресток – единственное в городе место, которое можно с натяжкой обозначить как площадь. Во время шествий и карнавалов здесь играет оркестр.

Иногда я приподнимался на локте и выглядывал поверх подоконника, иногда лежал навзничь и смотрел в потолок. Мышление, как я давно убедился, процесс бессознательный: лучше не напрягаться, особенно если не знаешь, на какой, собственно, вопрос ты ищешь ответ. Я просто отдыхал, наблюдал за улицей и ждал, когда в голове что-то включится.

Можно без конца смотреть на огонь, на морской прибой, на работу какого-нибудь механизма: монотонное движение завораживает. То же относится и к жизни торговой улицы: на ней происходит одно и то же, но ничего не повторяется в точности. Одни женщины заходят в магазины, другие выходят с бумажными свертками, крепко держа сумочки и детей. Одни машины выезжают с парковки, другие паркуются между белыми линиями. Почтальон обходит дома, старик ковыляет, трое мальчишек несутся вскачь.