Сергей Алексеев - Пятый всадник

Поэтому пробормотал что-то невразумительное, попытался ее обнять, она вывернулась и ушла в свою комнату. Хлопнула дверь.

Вот-те раз…

Мы ссорились и раньше. В основном ─ в первые месяцы, в процессе взаимной притирки. Из-за вопросов распределения обязанностей. Из-за денег не ссорились. Но и такого, что у каждого свои, хоть это и модно сейчас, у нас не было. Как-то с самого начала договорились, что все общее, а распоряжается тот, кто в данном конкретном вопросе лучше понимает. Обычно это была Настя.

Она отнюдь не паинька, когда злится.

К тому же этот день был, как она сказала, особенный.

Настя стала часто смотреть видео на Ютубе с детишками. Это был толстый намек, который даже я понимал. Глаза у нее делались при этом какие-то странно печальные. Инстинкт.

На тот момент мы не так давно оформили отношения. До этого жили полтора года в гражданском браке, который языком милицейского протокола называется сожительством, а батюшки в церкви именуют еще проще – словом «блуд».

А в том марте расписались, отметили свадьбу, хотя и не собирали большую пьяную толпу, как некоторые любят. И в свадебное путешествие за границу не ездили. Провели несколько дней в Питере, посмотрели дворцы и музеи. Она давно мечтала.

Но о детях она мечтала куда сильнее. И я… хотя и не чувствовал жгучего желания, сдался. Нежелания тоже не чувствовал. Было, как говорят, «параллельно». Теперь я же могу об этом честно сказать? Думаю, этим я не отличался от большинства ровесников.

В прошлом на такие заявки я даже шутил: мол, сначала надо ипотеку выплатить, а через десять лет можно и родить. Это юмор. Но обиды, конечно, были. Еще я говорил в ответ на ее грустный взгляд: «Ты что? А вдруг война, а я уставший?». Потом, конечно, клялся ей, что как только, так сразу. Она вроде бы верила.

Но то было, пока мы еще не были настоящими мужем и женой.

А вместе с законным статусом мне самому показалось, что некуда больше тянуть. Я понял, что вроде бы и сам хочу.

И вот так тупо влипнуть! А все потому что не имел привычки к алкоголю и устойчивости к нему… И не почистил вовремя мессенджер.

Обычно после вспышек гнева наступало примирение, и мы были счастливы. Но такого повода еще не было. Честно скажу, мне было страшно. Я чувствовал ужас.

Я хотел, чтоб она закричала. Или кинула в меня вазу со шкафа. Я бы увернулся, или поймал. Да даже если бы получил по своей глупой башке… все лучше.

Но она просто смотрела на меня. И это молчание было похоже на крик.

Хотелось упасть перед ней на колени и прижаться к ее ногам. Может, я так и сделал бы, если бы не подумал, как выгляжу со стороны. И вдруг устыдился своей слабости.

«Да что я, тряпка, что ли? Тоже мне, мужик. Все так живут. Все так делают. И ничего, не каются всю жизнь. Мы ведь даже расписаны на тот момент не были».

Гораздо позже мне будет стыдно за этот стыд. Она не все, и я это знал. Может, те, кто встречались мне до этого… Может, им мимолетное предательство не нанесло бы раны… потому что они сами могли проделать это не один раз. А она была другой. И обидеть такую ─ все равно, что изжарить на гарнир к картошке птичку колибри. Как бы она не притворялась иногда тигрицей, я-то хорошо знал, как она ранима.

– Я знаю, ты хороший, – заговорила вдруг Настя. – Все оступаются. Это я виновата. Думала, что ты, – она нервно хохотнула, – не поверишь ─ что ты не такой, как все. Что ты ─ единственный в целом свете, кто меня понимает. Тот, кого я искала все эти годы. А ты… чужой. И все это время, что ты был со мной, ты жил двойной жизнью. Знаешь, тот принц с удивительными глазами, которого я увидела и не смогла забыть, для меня умер. Я с тобой останусь. Но только ради ребенка.

Как же она любила мелодрамы, черт возьми. «Люк, я твой отец!».

Я молчал, переваривая услышанное. Видели бы вы мое лицо.

Почему она мне ничего не сказала, хотя знала уже несколько недель?

Да, тот самый тест со сложными вопросами.

Выбирала время. Хотела преподнести мне сюрприз, а вышло так, что сюрприз ей сделал я. Моральный урод.

Она хотела, чтобы тот день запомнился навсегда. Так и вышло.

То были ее последние слова, адресованные мне, как близкому человеку. После этого мы разговаривали только на бытовые темы, словно два соседа по коммуналке.

Она не представляла, насколько была права. Я действительно жил двойной жизнью. Но она не догадывалась, что моя вторая жизнь не имела ничего общего с глупой интрижкой, сломавшей судьбу нам обоим.

Я ждал и готовился. Я был членом тайного братства параноиков.