Сергей Алексеев - Пятый всадник

– Да на черта мне твоя десятка? Я жить хочу!

– А там прям смерть тебя поджидает, идиот?! Ступай, жду тебя и подсвечу. Возьми фальшфейер и монтировку. Давай-давай, шагай, Бэтмен. Я прикрою.

– Ч-черт!

Арт взял в руку ломик, в другой сжал файер и нехотя двинул в сторону угрозы. Плеск воды под ногами заглушил все остальные шорохи, Марк жадно вглядывался в освещенный двумя фонарями проем. Вдруг зашипела рация, слов разобрать было нельзя, видимо, сказались помехи в эфире. Но оба сантехника вздрогнули и не на шутку струхнули.

– Фак! Тут уже не местным дерьмом воняет, а моим собственным, – проворчал Арт, отвернувшись от объекта внимания, за что тут же поплатился. Жизнью!

Быстро юркнувший из коллектора силуэт схватил мужчину за руку и тотчас исчез обратно вместе с телом сантехника. Все произошло так молниеносно, что Марк не понял, кто или что это было. Только заметил два черных хлыста и блеснувший в косом луче света хитиновый панцирь. Потом он бежал прочь, падал, скользил, снова спотыкался, дико орал, заглушая позади себя вопль Арта. Затем, ударившись о торчавшую арматуру, на время отключился и повалился навзничь.

* * *

Сознание приходило долго и болезненно. Липкое от крови лицо скривилось, грязные, мокрые руки покрутили фонарик на лбу, но тот приказал долго жить. В кромешной тьме то ли сердце упало в гениталии, то ли те спрятались в душе, но животный страх настолько овладел человеком, что сковал все его конечности. Боясь издать любой звук, сдерживая стон, Марк выполз из нечистот и прислонился спиной к бетонной стене. Что там говорится в романах-хоррорах – нужно замереть и ждать, иначе тварь реагирует на движение?

Марк не мог справиться со спазмом в груди, дышать стало тяжело, почти невозможно. Рука нащупала в разгрузочном жилете ремонтника отвертку, затем плоскогубцы и только потом фальшфейер.

Мысль о включении рации током шибанула мозг – этого делать сейчас никак нельзя. Сначала свет. Нужен свет!

Он изготовил заряд к действию, вырвал петлю и вытянул руку. И, дернувшись, обомлел…

Прямо напротив него истуканом замерло существо, нечто огромное и жуткое. Застыло мокрым, глянцевым исполином всего в метре от человека. И тоже отпрянуло от него в свете вспыхнувшего файера. Усы-кнуты зашевелились, заерзали, гигантский жук сдал назад, ощутив резкий жар и яркий свет внезапного источника. Из пасти насекомого торчала раздробленная окровавленная нога Арта – Марк узнал ее по оранжевому сапогу коллеги. Он заорал так, как никогда не кричал в своей жизни. И ткнув горящим фальшфейером в морду твари раз-другой, заставил ту попятиться и зашипеть. «Тараканы не шипят!», – мелькнула сумасшедшая мысль в воспаленном мозгу Нордена, но ноги уже несли его прочь.

Как он выскочил из подземки, он не помнил – вниз уже спускалась аварийная команда городских служб. Вместе с полицейскими, вооруженными помповыми ружьями и многочисленными фонарями. Оказалось, что рация Марка все это время была включена на передачу, на том конце радиоэфира его слышали, а он их нет. От жуткого страха психика Нордена дала сбой, он ничего не понимал, не слышал, не говорил. А только мычал и, тыча пальцем в черный зев коллектора, таращил безумные глаза.

На реабилитацию его поместили в городскую больницу, где он провалялся неделю, принимая психологов и полицейских. Последние так и не нашли ни таракана, ни Арта, ни следов пребывания жуткого монстра в катакомбах Нью-Йорка. И только побежавший по кафельной плитке больничной палаты маленький таракашка вызвал у лежащего пациента сердечный приступ. Он в безмолвном крике ткнул пальцем в сторону крохотного насекомого, побледнел и, схватившись ладонью за грудь, отвалился обратно на подушку.

А потом Марк Норден умер…

Для него все началось со звонка Рози.

Да, именно той самой Рози Уотерс, которая была когда-то его студенткой.

В полтретьего ночи Айпад, который он запрятал на самое дно рюкзака от фирмы «Найк», вдруг зачирикал, как попугай.

Вызов по Скайпу. Какой ублюдок звонит в это время? Тем более, что он больше не профессор университета, а свободный художник.

Выбираясь из спального мешка, Роберт перебирал в голове фамилии и часовые пояса. Это явно кто-нибудь из Европы. Может, лягушатник, с которым он заспорил по поводу интертекстуальных включений из «Уллиса» Джеймса Джойса в его, лягушатника, новой книге. Господи, да кто этого Джойса читает в современном мире. Право, лучше бы он тогда смолчал, а не портил себе нервы.