Игорь Андреев - Исповедь кочегара

Кай позвонил ему, назвал место и время, где он должен его ждать, и попросил не опаздывать, так как дело не терпит промедления.

— За раскаянием, — Кай продолжал мутить воду.

— Чего?! — прыснул смешком хозяин. — За каким ещё раскаянием?

— За посмертным, — серьёзное лицо Кая давало понять хозяину, что эти двое не шутят.

— Эй, полегче, хорошо? Давай всё по порядку решим. Я не хочу проблем.

Мужчина занервничал. Изначально внимательный взгляд полностью изменился, сейчас бегающие перепуганные глазки заблестели и ни на секунду не останавливались на одной точке.

— Сядь, — тихо приказал (именно приказал) Кай и поставил перед

хозяином дряхлый стул со спинкой.

Обстановка в комнате была следующая: холодильник, старенькая газовая печка, грязная раковина, стол, два стула. Всё это стояло на выцветшем деревянном полу. Доски давно рассохлись и противно скрипели, снизу на гостей смотрели тараканы из добротных половых щелей. На столе был жалкий недоеденный обед, состоящий из пустой яичницы. В пепельнице тлела сигарета без фильтра.

Кай всё это резко смахнул со стола. Перетащил стол в центр кухни, сел на стул и снова, но уже жестом, приказал сесть хозяину. Тот не решался, но толчок в спину со стороны второго пришедшего, вынудил всё же сесть.

— Итак, продолжим наш разговор, — Кай сплёл пальцы рук и положил их перед собой на стол, — меня не интересует твоё имя, но нам нужно как-то к тебе обращаться. Ты не еврей часом?

— Нет.

— Вот и славно, потому что твоя кличка на время нашего с тобой разговора будет — Обрез. Моё решение окончательно и обжалованию

не подлежит.

Как только прозвучало слово «обрез», хозяин убогой квартиры изменился в лице, хотя старался не подать виду.

— Возможно, ты спросишь меня, почему я не поинтересовался твоим именем, я отвечу. — Кай вёл себя властно, он с самого начала

занял ведущую позицию и уверенно продолжил говорить. — Да потому, что ты не достоин имени! Твой сучий поступок заслуживает исключительно клички. И чем больше ты отпираешься от неизбежности чистосердечного раскаяния, тем сытнее вскармливаешь внутри меня негодование.

Обрез задумался над словами молодого оратора, скрупулёзно переваривая каждую фразу. Было видно, что этот человек шутить не станет. Несмотря на столь юный возраст, он зарекомендовал себя безоговорочным лидером, хозяином положения. А этот второй был лишь прихвостнем, личным помощником.

Для Обреза осталось без ответа два вопроса: откуда он знает?

И как много он знает?

Жизнь научила Обреза держать язык за зубами и никогда не оставлять свидетелей. Его жизненное убеждение — знают двое, знают все.

Эта фраза загадочным образом настолько въелась в скудный, по-

ражённый слабоумием мозг, что он вёл скрытное существование одиночки-отшельника.

— Не понимаю, о чём речь, — Обрез уставился в одну точку и, выбрав оборонительную позицию, решил отмолчаться.

— Последний шанс сбросить тяжкий грех убийства с жалких остатков совести.

— Значит, так! — Обрез вскакивает со своего места, упирается в стол ладонями и, чувствуя, что его припирают к стенке, пытается огрызнуться в надежде спасения. — Это у вас, шпана, последний шанс, чтобы унести отсюда свои малолетние задницы…

Обрез остановился на полуслове, когда услышал щёлкающий металлический звук. Он обернулся, чтобы посмотреть, чем же занимается второй гость, что остался за спиной, но по воле случая обернулся не в ту сторону. Обрез повернул голову и посмотрел через правое плечо, но никого не увидел, зато ощутил обжигающую боль в левой ладони.

Крик боли вырвался из горла хозяина. Стоило Обрезу отвернуться, как ассистент Кая всадил нож в левую руку выражающему возмущение хозяину. Нож прошёл сквозь ладонь и встрял в деревянный стол.

— Если ты не хочешь начинать, — сказал Кай, будто ничего и не случилось, — тогда начну я.

Под покровом ночи ты, как последний вор, вошёл в чужой дом.

Пробравшись в спальню хозяина, кстати, очень хорошо ориентируясь в темноте, из чего могу сделать вывод, что в этом доме ты был не впервые, ты достал обрез (отсюда и кличка для тебя) и выстрелил в спящего мужчину. Проснулась девушка и встретила свою смерть из второго заряда дроби. После этого пришла маленькая девочка, а ты хладнокровно перезарядил оружие и выстрелил в маленькое, ни в чём не повинное существо!

Глаза наркомана широко раскрылись от услышанной информации.

— А теперь, — Кай продолжил, — присядь на стул и растолкуй нам, кто был этот мужчина и что такого он сделал, что ты даровал ему и его