Ребекка Десcертайн - И прошёл год [litres]

– Твой друг, лысый такой.

Дин вопросительно посмотрел на Лизу, но та только пожала плечами.

– Отличный ты фокус провернул. – Дин вспомнил, как Бен подменил «Некрономикон» дневником Джона.

– Спасибо, – отозвался мальчик. – Но на следующие каникулы я, чур, останусь дома.

– И я, – невесело улыбнулась Лиза.

– Кажется, я должен вам обоим настоящий отпуск, – признал Дин.

– Да, и мы еще об этом поговорим.

Они собрались уходить, но тут Дин остановился:

– Нужно зайти еще кое-куда. – Он подошел к дому и позвонил в квартиру Тима.

Дверь открыла бабушка Тима. Она только посмотрела на Дина и сразу поняла, что произошло.

– Мне очень жаль. Он был хорошим парнем. Там, на его кровати, остались деньги…

Пожилая женщина покачала головой:

– Мне не нужны деньги. Мне нужен мой внук.

– Он погиб, защищая меня и мою семью. Он был очень смелым.

Она кивнула и закрыла дверь. А Дин печально вернулся к Лизе и Бену, и они побрели по дороге.

Две недели спустя

Дин открыл глаза и уставился на потолок цвета яичной скорлупы. Утренний свет лился сквозь жалюзи. Вторая половина кровати была пуста: Лиза, должно быть, уже встала. Внизу она оставила записку, что уехала на йогу, а у Бена сегодня первый учебный день после каникул. Дин чувствовал себя немного виноватым: он хотел проснуться раньше, чем тот уйдет, и пожелать ему удачи.

Он налил себе чашку кофе и сел на диван. В доме было тихо, на улице не было слышно голосов играющих детей. Дин был совершенно один. Он пытался забыть о событиях двухнедельной давности, однако, как ни старался, в его сознании постоянно всплывала мысль, что он снова предал Сэма. Он не смог воскресить брата, и мысль о том, что остаток жизни придется провести без него, разрывала ему сердце. Дин взял телефон. Ему было нужно – просто необходимо – позвонить. Хоть кому-нибудь. Но кому? Бобби обрадуется, но это не то. Дину нужен был брат. Он вздохнул: с другой стороны, он дал обещание и собирался его выполнить. Дин заставил себя встать с дивана, вытащил из гаража газонокосилку и принялся стричь лужайку. Раз уж Сэм хотел, чтобы он жил так, Дин будет жить именно так. Ради брата.

– Не могу сказать, что работа выполнена хорошо, но все же ты сумел удержать Люцика в клетке, так что почет тебе и уважуха, – сказал Кроули, появившись в кабинете Сэмюэля.

Сэмюэль поднял на него глаза. В руке он сжимал стакан виски.

– Дина чуть не убили, – отозвался он. – И мальчика тоже.

– Но ведь не убили же. Ты сделал дело, а теперь пора вернуться к нашей работе, да? Не забывай, нам есть, ради чего трудиться: твоя любимая Мэри.

Сэмюэль вскочил, опрокинув стул, стакан волчком завертелся на столе:

– Не смей даже произносить ее имя!

– Знаешь, я не любитель Библии, так что без проблем, – отозвался Кроули и резко добавил: – А теперь убери от моего лица свой вонючий рот и сядь, а не то я расстроюсь.

Сэмюэль отступил.

– У меня на примете есть несколько монстров, – Кроули сверкнул улыбкой.

– Говорю один раз, и повторять не стану, – ответил Сэмюэль. – Как только Мэри вернется, следи за своей британской задницей, потому что я отправлю ее обратно в ад.

– Жду не дождусь, – огрызнулся Кроули. – Просто сгораю от нетерпения.

С этими словами он исчез. Сэмюэль поднял стул и снова уселся. Когда в дверь постучали, он пробурчал что-то, что с некоторой натяжкой могло сойти за разрешение войти, и на пороге появился Сэм.

– Я подумал, тебе будет интересно узнать, что в Оклахома-Сити появилось гнездо кровососов. Поедешь?

Сэмюэль помотал головой:

– Сам справишься. Мне тебя научить нечему.

Сэм кивнул и помедлил:

– Все в порядке?

– Да. – Сэмюэль даже головы не повернул.

– Вернусь завтра днем.

Выйдя на улицу, Сэм кивнул Марку и Гвен, и они вместе направились к машине. Сэм вдохнул свежий утренний воздух (вероятно, это было «хорошо») и забрался в фургон. Когда они выезжали из лагеря, Сэм вспомнил грустное лицо деда и почувствовал проблеск сочувствия (всего на миг), но все прошло так же быстро, как и появилось.

Осень 1705 года

Мы с Калебом въехали в Филадельфию под покровом ночи. Погода для раннего сентября стоит необычайно холодная. С реки тянется туман, ползет по Торговой улице, поэтому камни на мостовой влажные и скользкие. Нас пригласила некая миссис Вебстер Морелэнд. В ее письме, которое мальчик-слуга передал нам в гостинице, содержалась просьба приехать немедленно. Она недавно прибыла в Филадельфию, оставив большое имение вверх по реке на попечение своего сына Артура. Кажется, она побаивается сына, думает, что он не в себе. Раньше он был общительным и добрым, а теперь стал скрытным и угрюмым, у него часто случаются приступы ярости. Не зная, что за болезнь подкосила сына, миссис Морелэнд перебралась в городской дом.