Максим Кабир - Пиковая Дама [сборник]

Все это время Красновы были в подвале — мертвый Артем лежал возле бассейна, а Оля плавала в… Он покосился на осушенные желоба. Не важно…

— Мы были в ее мире, — тихо, но отчетливо сказала Оля. И добавила, обернувшись: — Разбейте зеркало. Запечатайте ее скорее!

Женя не мешкал. Он поднял ножку кровати и направился к постаменту. Зеркало замерцало статическими помехами, как ненастроенный телевизор. На «экране» корчились люди, и это напоминало средневековые гравюры, изображающие ад. Женя увидел свою бабушку, Алису, Кирилла и Соню. Игорь увидел Юру Сотникова. Оля увидела мужчину, знакомого ей лишь по фотографиям, — папу. Рядом стояла мама — ее видел и Артем.

Женя ударил что было сил. Металлический набалдашник грохнул в отразившуюся серую морду с бездонными скважинами глазниц. Осколки брызнули во все стороны, и Жене пришлось заслониться ладонями. Куски зеркала мстительно впивались в предплечья, казалось, их потоку не будет конца.

Поместье захрипело. Завибрировали фундамент и сам воздух. Вещи воспаряли вокруг оцепеневших людей. Куклы, посуда, книги, страницы, электрические лампы, маски, подсвечники. Заискрились провода. В восточном и в западном крыле взорвались флуоресцентные трубки, койки взбрыкнули ножками, залязгали дверцами шкафы. В столовой треснула витрина прилавка, в кабинете истории упала доска, обнажилась заплесневевшая побелка и торчащая из дыры мумифицированная морда барсука. Кости дохлых животных захрустели в стенах. С каминной полки посыпались фотографии учителей. В директорской ноутбук вздулся черным смердящим пузырем.

Картины падали, рамы разлетались на куски. Арлекин, гончие крысы, натюрморт с обглоданной человеческой рукой, полотна, нарисованные Яковом Всеволодиным в припадке безумия, — все валилось на пол, друг на друга. В нише лопнуло зеркало, из чаши фонтана хлынула вода, черная от насекомых, что закупоривали трубы. Жижа капала с мраморных пальцев безучастной нимфы.

Семейство ежей смотрело из-за кустов, как окна особняка полыхают, отражая самую яростную грозу, но небо было звездным: ни намека на гром и молнии. Ежи фыркали и принюхивались.

Оля подумала, что интернат сложится сейчас карточным домиком и верхние этажи погребут их под тоннами камня. Так случалось в кино, когда зло покидало свое гнездо. Но антиквариат посыпался вниз, устав парить. Гул прекратился, все закончилось.

Ветерок развеял туман, и фонари зажглись, озарив парковку и единственный автомобиль — пустую «Ладу» с отворенными настежь дверцами.

— Вы в порядке? — спросил Игорь Сергеевич, склоняясь над Красновыми.

Оля осмотрела брата. Он кивнул и спрятал лицо у нее на груди. Он подумал: «Смогу ли я перестать вспоминать пауков в машине?» Решил, что, наверное, нет. Но он поступил правильно, отдав паукам куклу. Монстры растерзали морячка, а Артем остался жив.

— Как… — Игорь Сергеевич запнулся, подыскивая слова. — На что похож ее мир?

— На место, где нет надежды. — Оля поцеловала Артема в висок, принюхалась к его волосам. Сказала, обувая кеды: — Я встретила там Соню с Кириллом. И Алису.

— Алиса умерла, — сказал Женя обреченно. — Я тоже видел ее здесь.

— Надо сообщить ее маме.

Женя подал Оле руку, она подсобила брату.

— Оль… — замялся Женя. — Прости меня. Я…

— Не за что просить прощения. — Она похлопала его по плечу. — Спасибо.

Четверо уходили ковыляя — из подвала, из лап темноты.

— Кто куда едет? — спросил Игорь Сергеевич, придерживая треснувшую посредине дверь.

— Я поеду в Казань. Хочу увидеть бабушку. Мертвая она или живая. Хочу запомнить ее настоящей, а не… — Женя не договорил, тяжело вздохнул.

Каждому из них предстояло учиться заново жить с образами, роящимися в головах. С осознанием хрупкости физического мира.

— Мы посадим тебя на поезд, — сказал Игорь Сергеевич. — Оля? Вы поедете к отчиму?

— Мы ему не нужны. — Оля вела брата мимо картин в расколотых рамах. — И он не нужен нам.

Огромная зигзагообразная трещина рассекла пополам рыбака, уничтожила мозаичное панно. Оля посмотрела на Артема, крепче сжала его ладонь в своей.

— В апреле я сама смогу стать опекуном брата.

— Мы придумаем, где вам пожить до тех пор, — пообещал Игорь Сергеевич.

На секунду показалось, что парадная дверь не отворится, дом не выпустит их. Но створки распахнулись, и четверо вышли на террасу. Небо над соснами стремительно серело. Приближался долгожданный рассвет, а туман отползал в леса и овраги.