Максим Кабир - Пиковая Дама [сборник]

Но была дочь. Главное сокровище Марины. Пускай такая же сложная и порой непонятная, как и Антон. Пускай похожая на отца в мелочах и повадках. Иногда казалось, кабы не она, Марина стала бы затворницей. Общалась бы исключительно с курьерами, привозящими мебель. Шептала ласковые слова бюро-цилиндрам и конторкам-давенпортам. С ними бы и сексом занималась, хах.

— Антон!

Она догнала бывшего мужа на крыльце. Запахнула пальто. Колючий мартовский ветер проникал под одежду. Ранние сумерки накрывали пустой двор тяжелым одеялом. В жилых домах загорались окна, а недостроенные здания превращались в уродливых враждебных великанов с обледенелыми ячеистыми телами. Сквозь их дыры пылало спускающееся к горизонту солнце. Микрорайон изрезали тропинки, издырявили проплешины, отведенные под обещанную инфраструктуру. Обещанного три года ждут. Нет, уже четыре года.

В заглублениях снег присыпал опалубки. Шипели из подвала бродячие коты.

Марсианский пейзаж напоминал Марине их с Антоном брак. Долгострой, он зиждился на туманных планах и изо дня в день подтачивался грунтовыми водами. Шикарный на бумаге и рекламных щитах, в реальности — скопище промозглых каркасов в степи.

— Чего? — Антон позвенел ключами.

Думал свалить по-английски. Как всегда, в своем стиле.

— Это все? Выполнил отцовский долг?

— А чего ты от меня хочешь?

— Как «чего»? Ты видишь, что с нашей дочерью творится?

— Вижу. Переходный возраст творится. Ты через это проходила, я проходил, каждый человек.

— Я в ее возрасте не боялась зеркал.

— А она боится. Может, считает себя слишком толстой. Может, слишком худой. — Антон раздраженно выдернул из кармана мобильник. — Глебыч…

Марина отвернулась, уставилась на цементную коробку за фанерной оградой. Доделают ее или так и бросят гнить? Может, эти экскаваторы и подъемные краны призваны лишь видимость создавать, как Антон умело создавал видимость «мужчины в семье»?

Вороны парили над стройкой черным облаком.

— Лечу! Лечу, мужик! Не вешайся, дай мне полчаса.

Антон опустил телефон.

— Извини. Нет времени разгребать ее фантазии. Был бы мальчик — я бы посоветовал чего. Но девочка…

Он опять перекладывал проблему на плечи жены. Привыкла бы.

— Винишь меня, что не родила тебе сына?

От гнева задергалась щека. В детстве думалось, взрослые знают обо всем на свете. И вот ей без малого сорок, а она не знает ничегошеньки. Ни хрена.

— Хорош. — Антон поднял руки ладонями вперед. — Хорош препираться, надоело. Сил нет. Пока.

И он побежал к припаркованному «вольво», оскальзываясь и хрустя наледью.

«Мебель, — подумала Марина, — не предает».

— Ах ты ж мать твою. — Антон воздел глаза к ненастному небу. Кровь крупными каплями падала на снег. Антон левой рукой отворил дверцы, вынул из бардачка упаковку салфеток и промокнул рану. Царапина пролегла перпендикулярно линии жизни.

Он никуда не уехал. Долбаная жестянка отказалась подчиняться. Заглохла намертво. И единственный, кого Антон мог проклинать, — самого себя. Это он чинил «вольво» во вторник. Какой он муж и отец, какой кормилец — понятно давно. Марина, умелый репетитор, втемяшила. Но неужели и мастер он — дрянь дрянью?

Инспекция двигательного отсека не дала результатов. Провозился битый час и порезал ладонь, шарахнув в сердцах по кузову. Вообразил, притоптывая на холоде, как пешком добирается до мастерской, а Глебыч болтается в петле, на налоговой декларации предсмертная записка: «Тоха, ты — дерьмо».

Недостроенная высотка таращилась безразличными черными зенками. Вороны каркали глумливо, и верещали мартовские кошки.

Антон стер с пальцев кровь, машинное масло. Вызвать такси? Пока сюда доберется, Глебыч остынет в петле.

Антон нервно хохотнул.

— Добрый вечер.

У подъезда стояла хорошенькая девушка в полушубке. Из-под шапки струились светлые волосы, большие удивительно-синие глаза изучали Антона.

— Не едет? — синева переметнулась на открытый капот.

— Сдохла, — проворчал Антон, бахнув крышкой. Поморщился — рана соприкоснулась с металлом.

— Без мастера не обойтись.

— Ирония в том, что я сам — автослесарь.

— Сапожник без сапог?

— Типа того.

Блондинка обошла автомобиль.

— Вы — Анин папа, да?

— А ты — ее подружка, что ли?

— Подружка, — девушка протянула руку, — Катя. Соседка ваша.

— Антон. — За миг до рукопожатия он вспомнил про травму и отвел испачканную кисть. — Антон Сергеевич.