Дмитрий Костюкевич - Жуть-2

Двоих. Он отдал Троллю двоих.

Погодин зажмурился.

Позвонил телефон. Незнакомый номер.

— Братик?

С души будто схлынула мазутная тьма.

— С тобой всё хорошо, Юль?

— Да. Всё по-старому.

— А Паша?

— Ест яблоки. Точнее, надкусывает.

Погодин вознёс небесам молитву.

— Я звонил, но…

— Да, — вздохнула Юля, — Я такая раздолба. Потеряла свою мобилку.

— Да ей же сто лет в обед! — хохотнул счастливый Погодин, — Копейки стоит.

— Мобилка — ерунда. Там была куча фотографий. Моих, твоих, Пашкиных…

Сердце Погодина ёкнуло. Пальцы стиснули подлокотник кресла, чтобы тело не кувыркнулось куда-то вверх, в потолок.

— К-когда ты её потеряла?

— В пятницу, я думаю. Её не было, когда мы гуляли в парке, но я надеялась, что забыла дома и…

Он сбил звонок. Телефон спикировал на ковёр. Погодин качнулся из стороны в сторону. И засмеялся дребезжащим механическим смехом.

В голову пришла показавшаяся забавной мысль: даже если Тролль не умеет пользоваться сотовым, Щекачёв, этот дохлый лизоблюд, охотно ему подсобит.

Казалось, на улице взлетает что-то большое и упрямое. Воздух комнаты дрожал от громкого мерного гула.

— Да задолбали уже!

Артём отложил книгу, вскочил с дивана и захлопнул окно. Приглушил — самую малость.

Под окнами лежала стройка. За ней, через дорогу, стояла ТЭЦ. Белая густая струя била в грязно-серое небо — опять стравливали пар, или что там они делают? Ну, хоть по ночам прекратили пугать. Артём хорошо помнил, как однажды проснулся от непонятного грохота за окном и долго лежал в липкой темноте, гадая: война? авария? прибытие пришельцев?

Он опёрся руками о подоконник и стоял так; взгляд был злым и беспомощным, как сверло с тупым наконечником. О концертах ТЭЦ писали на новостных порталах: заменили котёл на более мощный, теперь сбрасывают давление, что-то в этом духе — он не вникал. Привыкайте, новосёлы! Родовые схватки микрорайона были в самом разгаре: полгода назад они вытолкнули пятый по счёту дом, из окна которого сейчас смотрел Артём, и принялись за шестой.

Ремонт в своей однушке (двушку оставил Нелли и Маугли) сделал за два месяца; месяц жил на съёмной хате, пока шли черновые работы. Микрорайон ютился на загривке города, дальше — только «железка», руины промзоны да лес.

ТЭЦ голосила. Рёв авиационных двигателей — вот на что это было похоже, только гадские самолёты не улетали, висели над станцией. Прервался, громыхнул с новой силой.

А Маугли шум нравился. Маугли залезал на подоконник и гудел, передразнивая. Сын он увидит послезавтра, в субботу, если только Маугли не засопливит или что-нибудь в духе детсадовских болячек. Артём попытался разобраться в том, что чувствует, думая о предстоящем дне с сыном. Любовь и нежность были какими-то сонными, придавленными житейским хламом.

Небо темнело, загорались фонари. Москитная сетка лоснилась от пыли — проклятие строек. Копируя повадки Маугли, он залез на подоконник с ногами и положил руки на колени. Детям всё интересно: и круглые плафоны, наполненные жёлтым светом, и лампочки в решётчатых клетушках на строительных лесах… Взгляд Артёма остановился на двух рабочих.

Строители сидели на досках третьего яруса, светильник висел на диагональной стяжке — выше и левее. К рамам конструкции вертикально крепились лестницы. Артём вспомнил старую компьютерную игру, в которой человечек бегал по уровням и собирал кирпичики золота. Человечек умел выкапывать ямы, в которых застревали противники. Рабочие на строительных лесах не двигались, будто угодили в одну из таких ям, точнее, в две. Неподвижно сидели на корточках. Артём прищурился — они что, сидят лицом к фасаду? Он не мог разглядеть лиц, хотя бы светлых пятен, которыми кажутся лица на таком расстоянии.

И что они всё-таки там строят? Строительные леса опоясывали не типовую жилую десятиэтажку, а четырёхэтажное здание без окон с внешней стороны. Окна смотрели только во внутренний дворик. На них были решётки. Возвращаясь с работы и проходя мимо высокого забора с навесом из кровельной стали, он часто задавался вопросом о назначении слепого здания. Хотел спросить у отца, но постоянно забывал.

Рабочие не шевелились. Коконы из роб, красные с чёрным. Словно огромные нахохлившиеся снегири. Снегири… хм, а что, забавно. Вот только ничего забавного в двух шарообразных фигурах не было. Когда кто-то, по твоему разумению, должен двигаться, но не двигается… Жутковато было.