Василий Криптонов - Беги!

Мимо нас прошла женщина с сумочкой. С удивлением посмотрела и вошла в калитку. Все тут срезали путь к остановке через школу, я в том числе. Я напрягся, ожидая криков ужаса, но…

Я повернулся и посмотрел. Женщина шла через поле. Чёрт подскочил к ней, тряся достоинством такого размера, что любого африканского аборигена вогнало бы в депрессию. Женщина прошла сквозь него, и чёрт исчез, будто растворился в воздухе.

– Вы тоже его видели? – спросил я слабым и тонким голосом.

Лена всхлипнула. Побледневший Виталий кивнул.

– И в прошлый раз тоже? – не отступал я.

– Когда он той дуре на голову навалил, да, – снова кивнул Виталий.

– П**дец какой-то, – прошептала Лена.

Она подняла голову, посмотрела на меня, с каким-то совершенно невероятным выражением лица. Паника и истерика мешались там с яростью вселенского масштаба.

– Что это за херня? – крикнула она. – Что это за херня, а?!

Ни я, ни Виталий не смогли найти ответа. Вздохнув, я отшвырнул палку в сторону.

– Тебе в больницу надо, – сказал я. – Пошли, помогу.

Пятый круг

А по дороге

Дороги манят…

Остаться!

Держаться вместе

На ровном месте

Не сдаться!

Звонок застал меня за завтраком. Я недовольно поднялся из-за стола. Кого там ещё чёрт принёс? Тут же холодный пот прошиб. Нет уж, от таких словесных оборотов надо отказаться. «Чёрт принёс», «к чёрту», «к чёртовой матери»… Теперь уже не до шуток. Мне кажется, или раньше у меня руки так не дрожали?

– Кто? – спросил я, не увидев через глазок в полутёмном подъезде ничего вразумительного.

– Здравствуйте, – послышался знакомый голос. – Извините, пожалуйста, за беспокойство, я ищу одного человека, его зовут…

Я открыл дверь.

– …Семён, – закончила Лена.

Видеть её вне стадиона было непривычно. Видеть без спортивной обтягивающей формы – ещё более непривычно. На ней были джинсы – правда, тоже в обтяжку – и белая майка с золотистым узором. На плече висела элегантная сумочка.

– Ты как меня нашла? – спросил я.

– Видела, как ты в этот подъезд заходишь. Начала сверху. Повезло на четвёртой квартире. Зайти-то можно?

Я поколебался. С одной стороны, заполучить в гости такую красотку, как Лена, было приятно. С другой… вряд ли она пришла предложить встречаться.

– Заходи, – вздохнул я. – Чай будешь?

***

– Не ходил? – спросила она, макая чайный пакетик в кружке.

– Нет, конечно, – фыркнул я. – Смеёшься?

– А похоже?

– Нет.

Посмотрели друг другу в глаза. Удивительно, как сильно сближает такая вот херня. В том, что мы – друзья, я уже не сомневался. Как минимум, друзья. Но с той же уверенностью я ощущал и другое: никуда эта близость не приведёт. Там мы могли быть вместе, а здесь… В присутствии здесь Лены чувствовалось что-то в корне неправильное. Мне было неуютно, ей – тоже. И сумочка её лежала у неё на коленях. И сидела она на самом краешке табурета.

– Тоже не ходила, – сказала она, опустив взгляд в кружку. – Меня до сих пор трясёт… В первый раз думала – ну, чердак протёк немного, с кем не бывает.

– Угу, тоже так думал, – кивнул я.

Лена достала пакетик, отжала его при помощи ложечки и огляделась. Блюдечка под пакетики у меня на столе не было. Я обычно оставлял пакетик в чашке до самого конца, а потом выкидывал.

– Мы должны вернуться, – сказала Лена, бросив пакетик на клеёнку, которой был застелен стол.

Я вздрогнул:

– Чего?

– Того! Сам не чувствуешь?

– Нет. – Для пущей убедительности я покачал головой. – Нам, по-моему, чётко дали понять, что оттуда лучше держаться подальше.

– Ты там не проходишь даже?

– Нет, конечно!

– Ну и дурень. Я думала, до тебя тоже дошло. Виталий, вот, понял.

– Что понял-то? – поморщился я.

Лена отхлебнула чая, поморщилась и поставила кружку.

– Ему плевать, когда мы просто там ходим. Ему не нравится, когда мы бегаем.

– Чушь, – сказал я.

– Сам смотри. Ты тут сколько живёшь?

– Ну, лет пять, наверное.

– Вот, и я – год. Виталий родился тут вообще. И мы ни разу, ни разу не встретились! Никогда и нигде, кроме как на этом стадионе. Нас как будто кто-то свёл вместе там.

– Угу, свёл, а потом – выгнал, – кивнул я.

Лена помялась, явно собираясь сказать что-то глубоко личное. Наконец, выдавила:

– Было ведь хорошо, правда?

Я вспомнил тот день, когда Виталий фотографировал её. Вспомнил наше пари на батончики, беззлобные переругивания. Пожалуй, да. Сейчас всё это вспоминается, как какой-то потерянный рай. Что-то мы втроём находили друг в друге там, на этой беговой дорожке. Что-то, чего не могли найти нигде больше.