Литтмегалина - Гнилое яблоко

– Чушь, – перебил я его с досадой. – Я не собираюсь умирать.

– Конечно, – легко согласился Отум и указал пальцем, казавшимся еще длиннее из-за острого ногтя, на Миико, мягко переступающего по растрескавшемуся асфальту. – Он тоже не собирается. Его все пугает, это заметно, но вероятность собственной гибели – последнее, о чем он сейчас думает. Хотя он находится в менее уязвимом положении, чем ты. Хотя бы потому, что некоторые люди – и я среди них – не спешат избавиться от рта, в которой так удобно спустить.

– Что ты… – я зло развернулся к нему, но Отум не остановился, и его слова продолжали течь медленно, вязко, как отравленный мед.

– Подумай, ты идешь неизвестно куда…

– Разве мы идем не в Торикин?

– … неизвестно с кем…

– Если подразумевать под неизвестно кем тебя, то с этим утверждением сложно поспорить. Хотя некоторые предположения у меня уже возникли.

– …неизвестно зачем. Начиная подобные путешествия, следует учитывать, что они могут завершиться как угодно, причем плохой финал вероятнее хорошего. Но ты собрался и ушел, не объясняя себе даже почему ты уходишь. Что это – проявление врожденного кретинизма?

Что мне делать – рассмеяться, выругаться или забыть обо всем и врезать? Я не мог выбрать, поэтому только сказал:

– Врожденный кретинизм – твой диагноз, Отум. Это ты болтаешься туда, сюда. При эдаком образе жизни ты обязательно однажды вляпаешься в такое дерьмо, что не выплывешь даже на своем самомнении. А я впервые сорвался с места. Еще могу рассчитывать на везение новичка.

Отум рассмеялся.

– Вполне логично, но не верно. Моя цель была определена еще до моего рождения. Можешь считать меня праздношатающимся, но я движусь в верном направлении. И, поверь мне, одержимо стремящиеся к цели в большинстве случаев выживают. Сначала идут в расход те, в чьих головах полная неопределенность. Такие, как ты.

Миико, резко остановившись, ждал нас, пока мы не сровнялись с ним.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – сообщил он с вопросительной полуулыбкой.

Отум молча провел по его шее, обхватив ее длинными пальцами, и затем вниз, по груди, до живота, умышленно – я понимал это – провоцируя во мне ревность. Миико наивно улыбнулся. В отличие от него, я понял этот короткий, полный недосказанности и намеков разговор слишком хорошо, и злился до белых точек перед глазами. В то же время в груди осел холод.

«Ты что, убил кого-то?». Сейчас я бы уже не смог так легко, не задумываясь, выплюнуть этот вопрос. Потому что опасался ответа «да».

Отум угрожал мне. Но здесь было и что-то кроме враждебности и обещания неприятностей. Что самое скверное, я отзывался. Поверхностью моей кожи, моим животом, кончиками моих пальцев. Пусть я был сплошной заурядностью, но в Отуме было что-то… какая-то тайна. И интерес к нему был силен, как голод.

В метре от нас с ужасным ревом пронеслась огроменная фура с зелеными роанскими буквами на борту, брызнув на нас песком и мелкими камушками с шоссе. Миико шарахнулся. Я прикрыл уши ладонями. Отум не дрогнув продолжал движение, не сочтя фуру достойной его внимания.

– Отум! – крикнул я. – Как тебя зовут по-настоящему?

Он прижал ладони к затылку и потянулся.

– Даже если ты узнаешь, как меня зовут, не думай, что я что-то изменю в твоем поганом существовании. Хотя ты и не узнаешь. Если только за пятнадцать секунд до твоей смерти.

Небо было бело-синеватое, как молоко, разбавленное водой. Его бледный цвет и в теплый день, а не в прохладный и продолжающий остывать сегодняшний, создавал бы ощущение холода, и от одного взгляда наверх я покрывался мурашками. Не раздумывая о неминуемом комментарии Отума, я достал из рюкзака ветровку. Плевать, что август. По ощущениям октябрь. Не могу припомнить другого такого холодного и дождливого лета.

– Детка замерзла, – ужаснулся Отум, драматично раскрывая глаза.

Я сделал вид, что не слышу. В моей голове теснилось много мыслей, но все они были не для озвучивания.

Отум опасен. Умышленно отстав, я смотрел в его спину и думал о том, что Отум неизвестно кто и ждать он него нужно неизвестно чего. Причем, используя его же высказывание, плохой вариант развития дальнейших событий куда как вероятнее хорошего. Отум двигался плавно, с расслабленным спокойствием сильного, находящегося среди слабых. Но насчет меня он заблуждался. При необходимости, силы у меня найдутся. Объяви мне войну, Отум…

… и мы повоюем.

– Ты что-то сказал? – спросил Отум, оцарапав меня колючим взглядом.