Кристина Александрова - Идеальное искажение

– Можешь считать, что я ваш переводчик, – послышался её глухой голос. – Можешь спрашивать, мы ответим.

Вопросов было так много, что я даже не знала, с чего начать. Наверное, самым простым было…

– Ты говоришь, что не можешь помочь, – тихо сказала я. – Это значит…

– Мы идём ко дну, – перебила меня двойник. – К моменту, когда искажение ослабнет настолько, что будет забирать твои, э-э-э… жизненные силы, если так будет понятнее, хотя меня тошнит от этих слов. Сверху его ещё и заблокировали. Оно здесь точно не помощник.

– Заблокировали? – переспросила я и обернулась к своей копии.

Та кивнула.

– Люди живут с искажением бок о бок не первый десяток лет, – тихо сказала она. – Кое-что они уже научились контролировать. Это очень нестабильная штука, действует не на всех и деактивируется через раз… но она есть. Тут ничего не попишешь.

– Деактивируется? – снова переспросила я.

– Ага, – отозвалась двойник. – У всех по-своему. Ну, в смысле, у тех, кто вообще смог это сделать.

Я устроилась в такой же позе, как она, всё так же прижавшись к ней, и притихла. Мне нужно было о многом подумать.

– Скажу сразу, я не знаю, как деактивировать у нас, – добавила копия. Её голос стал мягче. – Тебе самой нужно всё понять. И это, и как договорить с искажением, и как освободить его…

– Освободить? – вскинулась я. – То есть…

– То есть избавиться от него, – кивнула двойник. – Оно тебе не принадлежит, иначе ты не проходила бы через его принятие. А значит, его можно вернуть… скажем так, владельцу.

Я почувствовала, как вспыхнули щёки, как по телу разлился жар.

– А кто владелец? – спросила я, слыша, как дрожит мой голос.

Копия пожала плечами.

– Кто знает, – сказала она. – Это всё равно, что спрашивать у отрубленного пальца, кому он принадлежит.

– Но ведь кто-то же отдал… э-э… передал его мне, так? – не унималась я. – И с отрубленным пальцем тоже что-то можно сделать. Анализ ДНК…

– Ну-ну, сделай анализ ДНК искажению, – фыркнула копия. – Когда оно оказывается в чужих руках, оно искажает само себя. Ты заметила, что у разных людей разный контакт? Будь искажение точной копией изначального, он был бы у всех один.

Ну вот. А я думала, что всё будет гораздо проще. Я снова опустила голову, зажмурилась, попыталась сосредоточиться, вызвать в памяти всё, что знаю. Вдруг…

Но, если честно, меня терзал совсем другой вопрос.

– Получается, я тоже могу кому-то передать своё искажение? – не удержалась я.

– Возможно, – отозвалась копия. – Возможно кто-то даже способен принять его и выжить. Вон твой приятель, который Саша, излишне восприимчив к нему. Может, это признак того, что ему можно передать?..

Ответ внутри меня появился прежде, чем я смогла его осознать.

– Нет, – твёрдо сказала я. – Если он тяжело переживает встречу с искажением, значит, и привыкание ему не пережить.

– Откуда ты знаешь? – усмехнулась двойник. – Зато представь, какая это была бы мощь. И он уж точно мог бы тебе помочь…

– Нет. Я не буду говорить о том, что я не умею передавать дар. Я скажу о том, что он слишком хороший парень, и я просто не хочу рисковать.

Я закрыла глаза и прислушалась к себе. Попыталась перебрать те немногие воспоминания, что у нас остались на двоих. Он ведь правда хороший парень – достаточно вспомнить о том, что он сказал мне вчера. Как там это было? Он имеет право притащить меня насильно в этот свой институт, но не станет. Те двое, что остались в реальности, не спрашивали меня, чего я там хочу или не хочу, ни о чём не предупреждали. Просто дождались мгновения, когда я не буду представлять опасность, вырубили меня и потащили куда-то, не утруждая себя объяснениями.

Внезапно мне стало не по себе. А кто сказал, что в его институте нет других таких же? Ну, тех, кто свозит туда таких, как я. Что, если только Саша такой сознательный и мягко обращается с нами. Что, если другие не настолько добры…

Они выбирали, ехать через Саратов или через Белоглинск. Они выбрали такую дорогу, чтобы как можно быстрее доехать до Устиновска. Саша сказал, что его институт находится где-то рядом. Чёрт…

Я не смогу выжить одна – это однозначно. У меня не осталось денег, телефона, ничего. Я плохо ориентируюсь на местности, плохо знаю Устиновск, ещё хуже – Белоглинск. Мои родители уже под наблюдением… во всяком случае, это подсказало мне моё искажение. И опять – моё ли?..

Всё это сведёт меня с ума. Однозначно. Но выход должен где-то быть, не может быть такого, что нет выхода…