Александр Белинский - Тайна старой усадьбы [Русский оккультный роман, т. XII]

Далее, заканчивая письмо описанием похорон дяди, поверенный просил нас немедленно дать ему инструкции о его дальнейшей деятельности.

Обсудив этот вопрос с сестрой и моим патроном Сергеем Ивановичем, мы сейчас же начали дело об утверждении нас в правах открывшегося наследства, а в Ниццу написали, чтобы все имущество, оставшееся после дяди, было ликвидировано, а все документы были бы высланы нам.

О существовании упомянутого дяди и о его недвижимом имении я, конечно, знал; я даже должен был видеть и самого дядю, когда еще был ребенком, хотя и не помнил этого, но я никогда не ожидал, что мы с сестрой сделаемся его наследниками, так как я совершенно не имел никакого представления о его семейном положении и никогда с ним не переписывался, но мной и сестрой дядя, очевидно, интересовался и сведения о нас получал, должно быть, от кого-либо из своих друзей, оставшихся в России.

Таким образом, совершенно неожиданно, мы с сестрой сделались помещиками и притом довольно крупными. Но что было делать дальше? В деревне ни я, ни сестра никогда не жили; сельским хозяйством я, по крайней мере, не интересовался; бросать только что начатую юридическую деятельность, которой я, к тому же, по молодости лет, тогда еще увлекался, было жалко, да и сестре нужно было закончить свое образование. И вот, после продолжительных прений, постоянным участником которых мы делали и Сергея Ивановича, было постановлено: ни к каким решениям пока не приходить, а мне с сестрой ехать на место ознакомиться с имением и с тем, в каком оно находится состоянии, пожить на лоне природы до конца лета или сколько поживется, а там будет видно, что предпринимать.

Все это было для нас вполне приемлемо и удобно: у сестры были каникулы, а по случаю летнего времени Сергей Иванович охотно отпускал меня месяца на три.

Немедленно же я написал пану Лясковскому, а через несколько дней мы уже получили от него ответ, написанный на большом листе бумаги крупным и красивым почерком.

В несколько витиеватом стиле пан Тадеуш выражал нам свое соболезнование по поводу кончины дяди и вместе с тем радовался тому, что он будет иметь честь представиться молодым владельцам имения Борки, причем просил заблаговременно послать ему «депешу», дабы он имел возможность приготовиться к столь радостному для него событию.

На сборы времени ушло немного; депеша была послана, и в ясное июльское утро мы с сестрой уже устраивались в уютном двухместном купе первого класса.

Ольга была в неописуемом восторге — это было первое ее путешествие. Я сам с удовольствием развалился на мягко покачивавшемся диване вагона. Зимнее сидение в кабинете патрона и постоянная беготня по камерам мировых судей успели порядочно надоесть.

Ехать нам нужно было полтора дня, и мы все время проводили, или глядя в окно на быстро бегущие мимо нас пейзажи, или закусывая на счет туго набитой Ольгой продовольственной корзинки, или гуляя по платформам при остановках поезда на станциях. Для Ольги все это было так ново, так интересно, что я от души радовался за моего горячо любимого маленького друга.

Около четырех часов следующего дня поезд подходил к нашей станции.

Маленькое станционное здание утопало в окружавшей его зелени. На платформе, кроме нескольких евреев из соседнего местечка, никого не было.

Рядом с начальником станции, которого мы узнали по красной шапке и флажку в руках, стоял высокий худощавый господин лет около пятидесяти, с коротко подстриженной клином бородкой и длинными седыми усами и резко выраженным польским типом лица. Одет он был в длиннополый черный сюртук старомодного покроя, а в опущенной левой руке его был огромный букет цветов.

— Пан Тадеуш, — шепнул я сестре, указывая на худощавого господина.

Поезд остановился. Кроме нас, никто из вагонов не выходил.

Худощавый господин, снимая по пути черную фетровую шляпу, торопливыми шагами направился к нам.

— Имею честь рекомендоваться, — начал он, раскланиваясь слегка в левую сторону, — управляющий имением Борки, дворянин Тадеуш Лясковский, — и он пожал протянутую мною ему руку, затем, низко склонившись, он поцеловал ручку сестры и поднес ей цветы, заверив нас в самых изысканных и замысловатых выражениях в своей радости по поводу возможности представиться молодому и просвещенному хозяину и еще более молодой и столь прелестной хозяйке.

Следом за паном Тадеушем представился нам и начальник станции, причем после отхода поезда, который стоял здесь только две минуты, мы все направились к выходной двери.