Глеб Кащеев - Отельер смерти [litres]

Изображение всех камер он вывел на монитор, который поставил со своей стороны стойки. Посетителям экран не был виден, зато Лев теперь мог знать, кто в какой номер ходит и кто когда идет ужинать. Конечно, если бы он постарался, то мог бы это и так почувствовать, но постоянно находиться в состоянии слияния с отелем было утомительно, а вот камеры писали все круглосуточно. Главное, что запись могла храниться сколько угодно, а изображения с камер он мог теперь просматривать и с ноута, и со смартфона в то время, когда отсутствовал. Больше не надо будет гадать, кто же там хлопнул дверью, пока его нет.

Перед балом это было особенно актуально. Там, если верить приглашению, их ожидали к полуночи. То есть в то время, когда гости еще не спят, а некоторые вообще могут припоздниться и захотеть заселиться за несколько минут до часу ночи. Так что с камерами и возможностью наблюдать за отелем дистанционно ему было намного спокойнее.

Когда все заработало, Лев удовлетворенно попытался откинуться на стоящем возле стойки стуле и чуть было не упал с него. Сиденье опять подло провернулось «Какого черта я все это терплю?» – подумал он, отошел в сторону и скептически уставился на ресепшен. Изменить стойку, не меняя весь интерьер холла было сложно. Уж больно она гармонично тут выглядела. Но вот стул…

Лев взял высокую крутящуюся табуретку и отодвинул пока в сторону. Закрыл глаза и вообразил себе стоящий на небольшом возвышении высокий, но устойчивый стул с подлокотниками и крепкой спинкой. Без лишних украшений. Простая добротная дубовая мебель, в стиле всего холла.

Он открыл глаза. Стул был на месте.

– Спасибо, – сказал он отелю, улыбнулся, зашел за стойку и плюхнулся на новое приобретение.

– Вот так теперь хорошо, – добавил он, откинулся на спинку и удовлетворенно закинул руки за голову.

В это время дверь в Москву открылась, и в холл вошел невысокий лысый пожилой человек, одетый в серую одежду до пят. Будь она черной, Лев решил бы, что перед ним священник или монах, но, кроме колористической неточности костюма, у гостя напрочь отсутствовала борода, а на груди не висели кресты или символы иных религий. Тем не менее одет он был крайне аскетично, а в руке держал длинный посох. Хотя это могла быть и просто палка, подобранная в парке напротив, так как никаких узоров, резьбы или даже просто набалдашника у нее не было. Лев почему-то все равно про себя обозвал этого гостя «монахом».

Старец кивнул Льву и улыбнулся ему как старому знакомому.

– Здравствуйте, – поздоровался монах. – Рад видеть, что наконец это место оказалось в таких подходящих для него руках. Не смущайтесь. Это заведение любит вас куда больше, чем предыдущую хозяйку. Ведьмы, знаете ли, никогда не могут избавиться от эгоцентризма.

Лев решил прервать поток комплиментов в свою сторону, от которых ему становилось неловко.

– Вам номер на втором этаже? – вежливо уточнил он.

– Что? А… нет, благодарю. Я так… по-простому. Просто через вас путь короче.

Монах кивнул на вторую дверь. Он прекрасно ее видел.

– А… вы один из нас? – улыбнулся Лев.

– Если вы имеете в виду работников междумирья, юноша, то, боюсь, я вас разочарую. Я простой человек.

– А как же тогда… – растерялся Лев.

Монах задорно улыбнулся и внезапно подмигнул ему. Повернулся и, постукивая кривоватой палкой по паркету, пошел в сторону левой двери, но на середине пути остановился, покачал головой и почему-то вернулся.

– Я все же почувствовал, что вам просто необходимо успеть узнать кое-что, а кроме меня вам некому будет это рассказать, – сказал он уже совершенно серьезно. – К сожалению, вам приходится очень быстро расти, юноша. У вас очень мало времени. Не знаю, успеете ли вы понять и принять…

Гость сокрушенно покачал головой, но все же продолжил:

– Еще вчера вы жили там, – старик кивнул на правую дверь, – и были твердо уверены в реальности того мира, где вы выросли. Сегодня вы живете в междумирье и знаете, как легко возводить иллюзии для своих прежних друзей и соседей, но на самом деле и сердцем, и головой вы все еще там. Вы не избавились от ограничений своего мира. Когда вы выходите в свой родной город, для вас там все по-прежнему. Он для вас реален так же, как и раньше. Поэтому и здесь вам кажется, что вот это все, – монах окинул взглядом холл, – настоящее. Я понял, что должен вам сказать всего одну идею. Больше будет некому. Если вы не поймете и не почувствуете ее, то шансы выжить у вас очень малы. Иллюзия реальности многослойна, юноша. Вам кажется, что вы вышли из одной двери, хотя на самом деле пока все еще застряли на пороге и остановились. Вы пока не видите, что чуть подальше находится вторая. Совсем как в вашем отеле. Я вернулся, чтобы сказать вам: «Не останавливайтесь».