Артём Мичурин - Ош. Смертные души [СИ]

— Может.

Олег выгреб из кармана горсть монет и протянул их стражнику.

Украшенная шрамами бровь под козырьком шапеля чуть приподнялась. Взгляд презрительно прищуренных глаз оторвался от оскорбляющей его горсти медяков и поравнялся с глазами Олега.

— Хе, — только и вырвалось из скривившегося рта.

Стражник развернулся и зашагал назад, к воротам.

— Постой, — окликнул Олег. — Это не всё, что мы можем предложить.

— Плохая идея, — дёрнул его за рукав Ларс.

— Успокойся, он этого и ждёт.

Стражник действительно остановился и нехотя вернулся к телеге, словно оказывая огромную услугу просителям.

— Я слушаю.

Олег сунул руку за пазуху и, не доставая кошеля, выудил из него одну душу, после чего продемонстрировал её, зажав между большим и указательным пальцем.

Скучающий взгляд стражника моментально оживился, сонные глаза заблестели, уставившись на антрацитово-чёрную бусину.

— Пять, — вымолвил он, певучи.

— Довольно будет и одной, — ощутил вдруг Олег собственную деловую хватку.

— Но я-то не один. Парням тоже отстегнуть надо.

— Но вас не пятеро. Вас двое. Я — так и быть — добавлю ещё одну.

— Накинь к тому ещё две и по рукам.

— Нет.

— Одну, — скрипнул зубами стражник, и Олег заметил, как у неумолимого хранителя городских врат дрожат губы.

— Я дам две. Либо бери, либо мы найдём более сговорчивых, на других воротах.

— Они хотя бы чистые?

— Как альпийский снег, — ввернул Жером.

Стражник бросил на него короткий непонимающий взгляд и, сглотнув, кивнул:

— Ладно. Я сейчас.

Спустя минуту, после того, как алчный блюститель порядка бегом скрылся за дверью, ворота Швацвальда распахнулись.

Ночной Швацвальд встретил гостей пустыми улочками и затворёнными ставнями. Дариус, громко цокая копытами по мостовой, катил телегу меж тёмных домов с остроконечными крышами и ажурными флюгерами, поскрипывающими на ветру. Редкие прохожие, кутаясь в плащи, спешили скрыться в проулках. Даже городская стража, казалось, нервничает, совершая обход. Будто сама тьма, опустившаяся на спящий Швацвальд, таит опасность, и неизъяснимое зло кроется за углом.

Из неохотных и сбивчивых разъяснений взяточника на воротах Олег составил в голове схему проезда, по которой и направлял Дариуса минут двадцать... пока, наконец, не был вынужден признать, что заплутал в хитросплетении извилистых улочек.

— Я же говорил, что нужно держаться правее, — ворчал Дик, пытаясь разглядеть данные стражниками ориентиры.

— Спокойно, — Олег провёл ладонью по мокрому от дождя лицу. — Часовню мы проехали. Свернули у кабака налево. Дом с грифонами видели...

— Это были львы, а не грифоны, — скрипнул зубами Миллер. — Почему меня никто не слушает?

— У них были крылья.

— Это не крылья, — вклинился в спор Жером, — а козлиная голова. Именно так и изображают химер. Химер, а не львов, и уж тем более грифонов.

— Почему этот чёртов гном просто не нарисовал нам схему? — ни к кому конкретно не обращаясь, буркнул Дик.

— Погодите-ка, — встал Ларс, вглядываясь куда-то поверх крыш. — Смотрите!

На фоне чуть просветлевшего неба, в той стороне, куда указывал голландец, чернел крест.

— Ратуша! — воскликнул Жером. — Должно быть, это крест её колокольни. Слава Богу! Разворачивай!

Здание ратуши украшало собою центральную площадь города, в непосредственной близости от замковой стены и рва под нею, отделявших городскую знать от простолюдинов. Внушительное сооружение возвышалось над городом своей мрачной готической помпезностью. Огромные створчатые двери, закрытые сейчас, встречали прихожан резьбой, весьма натуралистично иллюстрирующей ужасы ада. Правда, вместо хрестоматийного образа Сатаны здешний правитель преисподней имел облик, напоминающий женщину. Во всяком случае, о половой принадлежности свидетельствовали полные груди, щедро вскармливающие присосавшихся к ним исчадий самой отталкивающей наружности. Собственно же матерь зла была изображена с вполне человеческой головой, лишённой, однако, лица, и с множеством рук. Верхние пары сжимали рукояти мечей и цепов, средние — держали объёмистые книги, а нижние — подносили адским бестиям части человеческих тел, бывшие обладатели которых корчились на крюках, колёсах и в кипящих котлах, служа жутким фоном кровавой вакханалии. По правую сторону от ратуши располагался внушительных размеров эшафот на семь виселиц, по левую — пять трёхметровых деревянных столбов с небольшими площадками в метре над землёй.