Антон Бильжо - Где сходятся ветки [litres]

Самое удивительное, что Гриша был постоянно на позитиве. Доволен всем, и в плане секса тоже. Как будто не копилось у него тяжести, без которой я людей не представляла. Вначале мы встречались раз в неделю по выходным. Ходили в кино, в зоопарк. Потом стали прогуливаться по леску после работы. Съездили в Турцию и Египет. Поднялись на Синай. Через три года Гриша сделал мне предложение, и я согласилась.

К тому времени работала уже в банке. Отдыхала душой, обращаясь с цифрами. Самое интересное, что окружающие вдруг начали меня ценить: выписывать премии, хвалить на корпоративах. Повесили мое фото в рамочку лучшего сотрудника. Представили сухому и высокому австрийцу, как с картинки, из самого высшего руководства – он был загорелый и седой, волосок к волоску. Мне запомнился габардин его макинтоша, серо-голубой, с неземным отливом. Пообещал, что будет ждать в Вене, в головном офисе. Понятно, шутка, но все же.

Маму я простила. Надеюсь, и она меня тоже.

На работе сложилась компания: активная Галя, которая вечно чего-то изучала – то Таро, то искусство минета. Мы слушали рассказы про ее мужа, пропадавшего в командировках, и не желавшего разводиться любовника. Матерщинница Света любила карабкаться в горы со своим молодым человеком и была обо всем циничного мнения. Я обожала ее чувство юмора и самодостаточность. Восторженная Даша писала стихи и ждала принца, который должен был быть обязательно военным. Я жалела и защищала ее, но она плохо справлялась с работой. Для антуража на заднем плане маячило несколько молодых, симпатичных мужчин. Когда мы собирались вместе, нам становилось хорошо. И само собой получилось, что я в этой компании стала чуть ли не лидером. Никогда лидером не была, а тут стала.

Гриша успел побывать коммерческим директором в куриной компании, откуда я уволилась, но ему не понравилось, слишком нервная работа, и он вернулся в Ветеринарную академию, стал преподавателем, начальником курса. Квартиру в Томске я давно продала. Мы копили на трешку в Теплом Стане и должны были за пару лет расплатиться за нее без всякой ипотеки.

Год назад в начале зимы в том самом баре, куда мы часто заходили с Галей, я снова встретила Гаркунова. Пятница удалась, мы уже приняли и хотели продолжить. У Гали вернулся муж, пропал любовник или наоборот. Надо было обсудить.

Плешивый маленький человечек с большим носом, поджав ноги, сидел на высоком табурете и смотрел на меня через плечо немигающим птичьим взглядом. На нем был вельветовый пиджак из Мюнхена, шея обмотана шарфом, рядом лежала шляпа. Я шепнула Гале, что встретила старого знакомого. Она, значительно кивнув, исчезла с горизонта.

Гаркунов был подшофе. Настроен расхлябанно и никакого раскаяния не испытывал. Нагло полез обниматься.

Я заказала красного, осталась посмотреть, что будет. Не спрашивая, надо ли мне, Гаркунов начал изливать душу. После жены и меня через него прошли еще много «замечательных представительниц прекрасного пола». Чтобы не расставаться с ними, он подсовывал копии. Усилия заниматься чистой наукой ничем не увенчались, не хватило «душевных сил». Предполагалось, что я начну его жалеть, гладить по головке.

«Откровенно говоря, – сладко причмокивал этот сильно потрепанный жизнью неудачник с замашками мизогинного феодала, – мне даже понравилось шкурку сбрасывать. Я ради этого потом и начинал отношения, представляешь?» Он шумно выдыхал, болтал головой и смеялся самому себе, как в колодец. Потом опрокидывал «Бехеровку» и бил стопкой по стойке.

«Я сам уже испытуемый, Маша. Меня надо исследовать! Только кому я нахер сдался? Обо мне не знает никто, кроме тебя». И Гавриил снова, нахохлившись, глядел через плечо круглым глазком с вопросительной усмешкой. «Может, ты меня исследуешь, Маш?»

В ответ я ему сказала то, что давно хотела сказать. Во-первых, у меня есть муж, которого я люблю, и работа, где меня ценят. Во-вторых, «Тихомировка» сработала, во многом благодаря моим временным и интеллектуальным вложениям. Я достаточно много сделала, чтобы рассчитывать на проценты, например половину. «А насчет тебя, – продолжала я, не обращая внимания на его пренебрежительную икоту. – Не волнуйся, ничего особенного ты не представляешь, самая заурядная биография».

Напоследок зачем-то мы поднялись в его номер, посмотреть, как он устроился. Оказывается, над баром была гостиница, вход с улицы без вывески. В скучной коричневой комнате с люрексовым тюлем Гавриил разделся и, как ни в чем не бывало, лег в кровать. Попросил выключить свет. За шторой по широкой трассе внизу медленно текла река огней. Был час пробки, на берег занятого эволюцией Мирового океана вынесло два обреченных на вымирание микроорганизма. «Можешь лечь со мной просто, раз уж ты тут?» – послышался вялый вопрос. Я потушила сигарету. Посидела в тишине. Сняла платье и спряталась под одеяло. Гаркунов сильно дрожал.