Станислав Миллер - Не буди Лихо

Он вздохнул, отвернувшись к окну. Снаружи такси проплывали очертания высотных домов. Они напоминали зубы, пожирающие город из земли.

– Что-то вроде того, – наконец выдавил он.

– Убийство – это не что-то вроде того, – настаивала Катя.

Максим наклонился к таксисту, попросив его сделать музыку погромче. Тот неразборчиво буркнул в ответ, но все же ткнул пальцем в магнитолу. Очередная песня про несправедливый приговор заставила салон машины дребезжать.

Максим наклонился поближе к Кате.

– Лишить жизни человека можно в разных ситуациях. Вот как у тебя, например. Два человека погибли в дорожно-транспортном происшествии… Это и убийством не назовешь, скорее, несчастным случаем, – он тяжело вздохнул. – Но если хочешь услышать мою историю, я расскажу тебе все.

Идет дождь. Служебная машина без опознавательных знаков останавливается во дворе. Подальше от дома, скрываясь между ржавым грузовиком и мусорными баками.

Максим проверяет кобуру, наручники. Все на месте. Скорее всего они и не понадобятся, но как знать. Кроме него в машине сидят еще двое оперуполномоченных. Никитчук за рулем – эта роль всегда отводится ему. Капитан Афанасьев на переднем сиденье сверяется с постановлением.

Максим бросает взгляд за окно. Снаружи виднеется заброшенное кирпичное строение, некогда бывшее жилым домом. Крыша покосилась. В ней отчетливо видны пробоины, пропускающие воду не хуже решета. Кирпич грозится превратиться в мелкую крошку. Окна забиты крепкими досками. Входные двери тоже должны быть перекрыты, но сегодня проемы зияют черными дырами как пятна на лице прокаженного.

За сегодняшний день Максим побывал уже в двух подобных домах. Полуразрушенных, больных. Каждый из них проходил по делу о возможных наркопритонах. Все оказались пустыми, если не считать шприцев, жгутов и порченых жженых ложек, в изобилии рассыпанных по полу. Торчки покинули эти места не меньше месяца назад.

– Ладно, ребята, – произносит Афанасьев, отрываясь от бумаг, – на сегодня остался последний объект. Если будет голяк, значит вернетесь домой пораньше. На целый час.

– Практически целый выходной, – усмехается Никитчук.

Они выходят из машины и направляются к дому. Максим морщится, когда холодные капли падают за ворот куртки.

Внутри царит настоящее месиво из грязи, мусора и гнилых досок. В нос ударяет запах йода и пота. Ноги натыкаются на пустые бутылки водки и пачки сигарет. По стенам струится вода. Никитчук поскальзывается на куче гнилья и едва не падает в нее полностью.

– Ну почему всегда такой срач, а? – возмущается он. – Небось, и вши тут есть. Хоть штаны в носки заправляй!

На него никто не обращает внимания. Афанасьев кивает Максиму на следы обуви, отпечатавшиеся в пыли.

– Здесь недавно кто-то побывал, – говорит он. – Может быть, всего лишь бездомные. Но держите ухо востро.

– Так точно, капитан, – отвечает Максим.

– Бездомные, как же! – вполголоса добавляет Никитчук.

Пока они поднимаются на второй этаж, Максим задумывается о том, что наркоманов в городе становится с каждым годом все больше. Не все из них опасны, но в притонах собирались тяжелые, как правило, героиновые. Иметь с ними дело было хуже всего. Им было нечего терять, другого смысла в жизни для них не существовало. Героин превыше друзей, матери и бога. Он превыше всех потому, что поглощает и забирает все.

Если хотя бы несколько торчков окажутся в притоне, они сделают все, что угодно, лишь бы не потерять возможность ширнуться. Попытаются сбежать или еще хуже – напасть. Когда вместо мозгов остается белый порошок, нормального поведения ожидать не приходится.

Максим недоумевает, как они умудряются находить деньги на героин, когда несколько доз стоят больше, чем он получает за месяц. Впрочем, он знает, что и у них получается не всегда. Те, кто скатываются на самое дно, переходят на дезоморфин. «Крокодильщиков» видно сразу по коже, покрытой чешуей и тощему, высохшему телу. От человека остается только гнилая оболочка. Эти с места не сдвинутся, даже если нагрянет рота полицейских.

– Фролов, живо сюда! – выводит его из раздумий голос Афанасьева. Почему-то шепотом.

Они оказываются возле закрытой двери, ведущей в одно из помещений на втором этаже. Из-за нее едва слышно доносятся голоса. В здании кто-то есть. Судя по разговорам – не меньше двоих.

– Походу, там наши клиенты, – произносит Никитчук. – Что делать будем? Ждем подкрепление?