Александр Форш - Зов черного сердца [litres]

– Вернулась кошка к котятам, так их уже крысы поели! И вы – крысы! Бегите, крысы! Кыш!

– Петр так говорил перед тем как…

– Помню, – прервал его Лука. – Если тебе так страшно, можешь идти, я не держу. У тебя вроде как родня в деревне есть, к ним возвращайся. Мой дом и моя семья – здесь, некуда мне бежать.

– Крысы! Вы поганые крысы! – продолжал изгаляться настоятель или, точнее, тот, в кого он превратился.

– Я остаюсь, – твердо заявил Антип. – Может, семьи моей уже и нет. Та баба говорила много народу полегло. Сказала, люди ропщут, мол, зараза с монастыря пошла. Говорят, разврат здесь и рассадник порока.

– Люди слабы, Антип. Нельзя их за слабость винить.

– А где нам сил набраться, Лука? Вдвоём монастырь не поднять! Придут завтра мужики нас грабить, что мы им предъявить сможем? Настоятеля с топором, что ли?

– Остынь, брат. Даже если на целой земле людей не останется, ты не будешь одинок. – Он подошел, проверил путы на руках и ногах настоятеля, поправил ветошь, подал старику воды. Пить тот отказался, набрал полный рот и выплюнул все в лицо Луки, после чего расхохотался страшно. Лука не злился. Нечистые духи только того и ждут, чтобы праведную душу гневливостью замарать. – Батюшку спасем и себе жизни сохраним, главное – верить.

– Он верил, – кивнул Антип на скалящегося, потерявшего благообразный вид старика. – Толку-то от его веры теперь?

Не было никакого прока пытаться объяснять Антипу, то, что он и сам понимал. Многое они пережили, правда, брат его оказался слабее. Господь не пошлет испытаний больше, чем человек вынести сможет, так тому и быть, значит.

– Ночью будем дежурить по очереди. Завтра начнем хоронить тела братьев, сегодня в трапезной порядок наведем. – От воспоминаний об увиденном Луку затрясло, в горле будто мышиный хвост зашевелился. – Слышишь?

– Лука, настоятель вроде того, не дышит.

– Отойди-ка, – отодвинув брата, Лука склонился над настоятелем. Дыхание в нем еще теплилось, затухая с каждым едва уловимым вдохом. Вдруг старик распахнул глаза, дернулся в сдерживающих его путах и своим обычным голосом произнес:

– Простите меня, дети! Не сберег обитель, впустил зло за стены наши. Бегите, пока не поздно. После заката уже негде будет схорониться, онповсюду. То, что вы с собой привезли, на самом деле наша прямая погибель.

– Батюшка! – оба упали на колени, дрожащими пальцами взялись распутывать узлы. Когда последний из них поддался, настоятель кулем повалился на пол и больше уже не поднялся.

Ночью братьям не спалось. Все им чудилось чужое присутствие, даже святые стены не казались больше надежным укрытием. Когда наступил самый темный час, когда небо сделалось непроницаемо черным, Лука забылся крепким сном. Как ни тормошил его Антип, не смог разбудить. Приложил ухо к груди, сердце бьется ровно, дышит брат спокойно, даже всхрапнул пару раз.

Как рука Антипа за шиворот Луке потянулась – непонятно. Только очнулся он, когда острым ножиком последнюю печать свинцовую расковырял. Открыл ларец и едва не расплакался. Обманул их тот чужеземец, мусор подсунул. На бархатной подложке лежала скрюченная птичья лапа да пара черных перьев. Где же мощи святые?

Антип отшвырнул лапку, подложку разорвал, сунул пальцы в дырку, но ничего, окромя опилок не нашел.

За-ради чего же все с ними было? Для чего они жизнями своими рискнули и потеряли всех, кто был им дорог? Чтобы отрубленную птичью лапу через море притащить?!

– Дурак, раз не понял ничего!

Антип завертел башкой, выискивая, кто с ним заговорил. Нет никого! Почудилось?

– Не ищи меня пока, все одно – не увидишь.

– Кто ты? Покажись! У меня тут нож и топор имеется!

– Ах, Антип, – хрипло рассмеялся голос, – будто я не знаю, какой ты на самом деле трус. Какой еще нож? Ты сам себя и поранишь, стоит только его взять.

– Выходи, говорю! – взвизгнул он, схватил нож, коим вскрывал ларец, и тут же отбросил с криком. Острое лезвие полоснуло запястье, каким-то чудом не задев вены.

Из темноты, со стороны западного входа, отделился еще более густой мрак, потянулся к нему, длинным щупальцем нашарил на полу капли крови, заурчал сыто.

– Ты слаб, Антипка, а можешь стать сильным. Если захочешь, конечно.

– Не поддамся искушению твоему лукавому, сгинь! – Он вскочил на ноги, закружился, выискивая источник голоса, но как ни силился, так ничего и не рассмотрел.