Влад Поляков - Хроники Саббата [СИ]

Способность Эрика мгновенно переходить с одной темы на другую, пусть и смежную, способна была ошарашить многих, кто не был знаком с ним относительно долгое время и не умел в должной мере владеть собой. Неплохой прием при разговоре с некоторыми категориями собеседников, вот наш специалист по тайным войнам и тренируется. Ничего, вещь полезная, да и Марлен стоит привыкать в подобным перепадам в обычной вроде бы беседе. Жизнь — явление сложнопредсказуемое и череповатое неожиданностями.

— Большой политикой, а точнее говоря возможностью выйти из того тупика, в котором они оказались. Если есть возможность обострить ситуацию, то почему бы этого и не сделать?

— Луногрызы?

— Ага. Они, родимые. В наших силах создать хотя бы предпосылки для переговоров между прайдами. Не союза, нет, но перехода отношений из подозрительно-нейтральных в разряд… Впрочем, это уже не наше дело, над высокой политикой пусть думает Ингвар и остальные лидеры, да хоть сам Идущий.

— Это может и сработать. Хорошо, рискнем и будем надеяться, что положенный в мышеловку кусок сыра окажется в должной мере привлекательным.

Гости… Бедный особняк скоро захлебнется от массированного потока гостей, пусть и необходимых, но не очень желанных. Сначала анарх этот, Оноре, от душонки которого распространялся омерзительных дух гнилья, теперь изволят пожаловать ликантропы, с коими у нас отношения никогда не были на сколько-нибудь приличном уровне. Того и гляди скоро и Патриархи в гости заявятся… Но это так, попытка пошутить, находясь в минорном настроении.

Я понимаю, конечно, что политика — занятие грязное, тут без неприятных ощущений не обойтись, но до чего же мерзостно на душе. До чего же легко жить простым бойцам из Стаи, они ведь в стороне от всех закулисных игр, у них есть четкие цели и задачи. У тех же, кто в силу своего положения осведомлен о многих скрытых моментах, задача гораздо сложнее — пройти по лезвию бритвы над пропастью, при этом не отводя взгляда от той пропасти, что разверзлась прямо под ногами. Что это за пропасть? Опасность потерять самого себя, свою честь и гордость. Казалось бы чего проще — есть ясные как Тьма принципы, которые знают все Сородичи, соблюдая их в принципе нельзя поступиться собственным достоинством. Ан нет, порой приходится играть на грани фола, стремясь удержать шаткое равновесие…

— Хандришь, Слободан? — вкрадчивым голосов задал вопрос неслышно подошедший Эрик. — Ответственность ложится на плечи тяжелым грузом, в голову ядовитыми змеями вползают мысли о слабой совместимости подобной работы с хрестоматийным образом Сородича. Хочется бросить все это, забыть об ответственности и передать другим столь неудобную ношу, что способна разбить в кровь не тело, а душу. Хочется? А кому передать? То-то! Все мы по сути своей люди, просто они в отличие от нас не сумели выработать в себе качества, необходимые для перехода на более высокую ступень.

— А мы сами… Мы сумели? Если да, то почему порой бывает так тоскливо, что хоть волком вой?

— Волком на луну выть предоставь ликантропам, это они любят и умеют, — съязвил Сородич. — Насчет же твоего состояния… Оно мне знакомо, так бывает всегда, когда жизнь заставляет вываляться в дерьме по самые уши, пусть даже на пути к действительно стоящей и благородной цели. Наверняка тебе хотелось выпустить на пол всю кровь этого выродка Оноре, не играть в кошки-мышки с местными камарилловцами, прижать наконец-то церковников, как и планировалось вначале. Ах да, еще взять за горло Марко, этого моего очень странного агента. Но! Рано, рано. Я не совсем понимаю твоего Наставника и моего друга, не стоило ему так сразу бросать тебя даже не в бассейн с крокодилами, а в лужу из радиоактивных помоев с плавающими в ней крысами-мутантами. Тут легко свихнуться и так трудно остаться самим собой.

— Спасибо, Эрик.

— Не за что, брат. Поверь, не за что. Я просто возвращаю долги. Долги, которым уже не один век. А теперь пойдем, гости уже почти что на пороге.

Долг. Тогда понятно… Судя по всему, и он сам когда-то находился в подобном положении. Но с моей головой творилось что-то странное, мелькали несуществующие образы, мысли путались, но в то же время приводили к должному результату. Мир вокруг воспринимался как несколько вложенных друг в друга слоев, причем я знал, что изменять их вполне в моих силах, если только как следует постараться. Казалось, что теперь нет ничего неизменного, есть лишь формы, заготовки, из которых можно вылепить любые фантазии, воплощая их в химерическую, но вплетенную в реальный мир действительность…