Стивен Джонс - Только хорошие индейцы [litres]

Из них пятерых именно Сайлас первым бросается вперед и обхватывает Харли, приподнимая его, чтобы петля не давила на шею. Джерри тянет вверх свою мясистую лапу и освобождает цепь, застрявшую между двумя штакетинами забора, а Шейни уже стаскивает окровавленный ошейник через голову Харли, стараясь не повредить уши.

Сайлас поворачивается, прижимая к себе Харли, а Льюис, оторвав на мгновение от них взгляд, смотрит на Шейни. Она вроде бы хочет подойти и взять Харли на руки, но внезапно отскакивает назад, испугавшись обрушившейся на них лавины звука.

Элдон хватает за плечо Льюиса, словно хочет оттащить его в сторону, или сам хочет от него оттолкнуться, и даже Джерри, похожий на моржа, поднимает глаза быстрее, чем обычно.

Весь задний двор сотрясается, стремительно, громко и опасно, их всех разом оглушило, и Льюис совершенно уверен, что если бы тут стоял спринклер, распыляющий вокруг себя радужный веер из воды, то эта переливающаяся стена света исчезла бы и превратилась в туман.

Это поезд, который проходит через их поселок дважды в день, Пита его называет «Грозовым экспрессом». Именно благодаря ему они с Льюисом могут позволить себе снимать дом с такими высокими потолками. И именно из-за него Харли нельзя выпускать за пределы заднего двора.

Льюис поднимает взгляд на несущиеся мимо уголь и граффити, но перед глазами проплывает завтрашний газетный заголовок: «МЕСТНЫЙ ЖИТЕЛЬ ДАЖЕ НЕ МОЖЕТ ДОТРОНУТЬСЯ ДО СОБСТВЕННОГО УМИРАЮЩЕГО ПСА».

Иногда заголовки не врут. И на этот раз заметку на странице 12 сопровождает нечеткий черно-белый снимок, который машинально делает мозг Льюиса, потому что в данный момент он не может справиться с реальностью, когда поезд со скрежетом проносится мимо, пробивая необходимую ему дыру в окружающем мире: пасть Харли широко открывается, зубы сверкают, и он впивается зубами в того, кого считает причиной своей боли.

Сайлас отдергивает лицо как раз в мгновение укуса, именно в тот момент, когда зубы Харли вонзаются в кожу на его щеке, но от этого становится только хуже.

Льюис использует маленькие, короткие обрывки клейкой ленты, чтобы выложить контуры некоего мертвого животного на ковре в гостиной. Для того чтобы доказать, что этого быть не могло, что оно даже не могло тут поместиться. Во всяком случае, так он пытается себя убедить.

Он отодвинул назад диван, а старый столик бабушки Питы сместил в другую сторону. Члены семьи Питы не принадлежат к потомственной богатой аристократии Грейт-Фолз – а такая вообще существует? – но так или иначе они жили здесь примерно с тех пор, когда здесь разместили первую резервацию.

Пита сейчас в гараже с Харли, у гнезда из спальных мешков и одеял, которое она соорудила для него, когда пришла домой со стихийной парковки, расположенной через две улицы от дома, и обнаружила Льюиса, Шейни и Элдона на заднем крыльце, которые по капле вливали воду в пасть Харли. Джерри повез Сайласа в больницу на грузовике, обмотав его лицо полотенцами.

Джерри вывел грузовик потихоньку, одной рукой крутил баранку, а другой придерживал Сайласа, чтобы сидел прямо. Когда они уехали, Элдон сказал: а ведь логично, что собака вцепилась в почтальона, правда?

Правда.

По мнению Питы, которая почти все детство нянчила собак, кошек и птенцов, Харли еще может выжить, но, возможно, и умрет. Сайласу такая опасность не грозила, однако перед тем как он уехал, Льюис видел его желтоватые зубы сквозь разорванную кожу щеки.

Джерри попросил Льюиса не винить в этом Харли. Пес не понимал, что делает. Когда весь мир причиняет боль, ты кусаешь его в ответ.

Из спальников и одеял в гнезде Харли Льюис собирался соорудить потельню на заднем дворе, но черт с ней. Может, он ее еще построит. Может, в следующем году, укутанный в жар, мрак и пар, Льюис зачерпнет воды из ведра и выплеснет немного на землю для Харли. В память о нем… и все такое.

Наверняка собак можно поминать так же, как и людей. А если нет, какой-нибудь старый вождь сойдет с неба и ударит его по руке.

Льюис отрывает еще один прямоугольник от липкой ленты, подлиннее, приклеивает его к ковру перед диваном, потом отклеивает и снова приклеивает, стараясь поточнее изобразить плавный переход от брюха к передней части задней ноги. Беда в том, что эти переклеенные части ленты через несколько минут начинают скручиваться, нарушая те очертания, которые Льюис пытается им придать.

Заднее копыто как раз начинает вырисовываться, когда Пита возвращается с кухонным полотенцем на плече и бутылкой козьего молока в руке. На долю секунды она выглядит мамой, утомленной младенцем в подгузнике, который едва научился ходить на подгибающихся ножках. Но этому не бывать, напоминает себе Льюис. Она не хочет детей, была против них даже в те первые недели в Восточном Глейшере. Не потому, что Льюис индеец, а потому, что до Льюиса Пита приняла уйму разных вредных химических веществ, за что придется заплатить любому ее малышу, и с самого начала жизни ему придется за нее сражаться.