Стивен Джонс - Только хорошие индейцы [litres]

Деноре очень не нравится, что она поверила в это в те давние времена. И ей хочется плакать из-за того, что она больше в это не верит.

Да, олени пили молоко, и поэтому вокруг их ртов появились белые круги.

К черту все.

Беги, беги.

Она велит себе не оглядываться, но не сдерживается.

Женщины с Головой Вапити не видно. Значит… значит, она выберется из того оврага, в котором сейчас находится, или может пробежать еще некоторое расстояние.

Она бежит, бежит.

Теперь она рассчитывает на то, поскольку озеро не становится ближе, что найдет дорогу раньше, чем ее мама проедет по ней, найдет, а потом взмахом руки остановит ее, даже не даст ей остановить машину полностью, просто запрыгнет внутрь, заблокирует все двери и махнет рукой: «Поехали, поехали быстрее, я потом объясню, поехали».

Денора падает, поднимается, снова падает, снова поднимается, и горизонт колеблется. Не от жара, но от усталости. От холода. Оттого, что закончился адреналин. Оттого, что его было слишком много в последние три секунды.

Но ведь… ведь: Женщина с Головой Вапити – кроу?

Денора встает, с трудом идет вперед, заставляет себя снова бежать.

Кроу ни за что не победит. Только не сегодня и не здесь. Даже если весь мир расплывается перед глазами. Даже если легкие Деноры не работают. Даже если она совсем не чувствует ног. Даже если она видит перед собой оживший образец «конторской живописи» индейцев.

Она замедляет шаг, встряхивает головой, пытается протереть глаза.

Рисунок остается. Он всего в пятнадцати футах перед ней.

Умирающий индеец, упавший вперед на шею лошади, которого она видит возле каждой палатки во время каждого пау-вау: «Конец тропы». Единственное отличие в том, что усталый боевой конь обычно изображен силуэтом или просто белый, чтобы было лучше видно голую ногу умирающего индейца с этой стороны.

Эта лошадь пегая.

Она поднимает голову и приветствует Денору традиционным ржанием.

– Трехцветная? – слабым голосом произносит Денора, уверенная, что это предсмертное видение.

Трехцветная ржет, надувая губы, и Денора смотрит на шею лошади. В ее длинную гриву вцепились, крепко вцепились чьи-то пальцы. А на спине пегой лежит умирающий всадник, его кровь залила ее бок…

– Натан! – вскрикивает Денора, подбегая к нему, почти не замечая, что они стоят на твердой поверхности именно той дороги, к которой она пыталась добраться.

Она подбегает к его левой ноге как раз в тот момент, когда он приходит в себя, оглядывается вокруг, потом опускает взгляд на нее.

– Ди, – произносит он, улыбаясь половиной изуродованного рта.

– Ты… что… давай я, – заикается Денора, не зная, с чего начать и как начать.

В этот момент Трехцветная отпрыгивает в сторону, прочь от Деноры.

– По’нока, – говорит Натан, полностью выпрямляясь.

Денора следует глазами за его взглядом, туда, куда он смотрит, за ее спину.

Женщина с Головой Вапити.

Так близко.

На расстоянии двух штрафных бросков и шагает прямо к ним. Ее распирает гнев, вероятно потому, что Натан должен быть мертвым, а он до сих пор не умер.

– Беги, беги, беги! – говорит ему Денора снизу вверх.

Он протягивает вниз руку, чтобы втащить ее на спину лошади рядом с собой, но из-за этого усилия едва с нее не падает, и похоже, если он ее подхватит, то разорвется пополам. Еще больше разорвется. Денора толкает его обратно на спину пегой обеими руками и держит там.

– Нет, – говорит она. – Я… я уведу ее к озеру. Скажи моему… поезжай в город, справишься? Поезжай в город, черт побери, и расскажи им, расскажи все… Ты знаешь, где офис егеря? Просто… просто найди моего отца, скажи ему, что я иду к озеру, к тому озеру, где умер тот подросток. К Утиному озеру, скажи ему…

– Твой… твой отец – с трудом выдавливает Натан. – Он же… разве он не умер?

– Мой другой отец! – кричит Денора, потом хватает голову Трехцветной, разворачивает ее, сильно бьет по заду и кричит.

Пегая резво прыгает вперед, даже сначала поднимается на задние копыта, как же называется, когда конь так делает? Денора знает, но нет времени, нет времени.

Женщина с Головой Вапити выходит на утоптанный грунт дороги.

Она смотрит на Натана и Трехцветную, рассматривает их.

– Эй ты! – окликает ее Денора, заставляя эту длинную голову вапити повернуться к ней.

– Девятнадцать-шестнадцать, – говорит она и тычет себя в грудь, потом указывает пальцем на Женщину с Головой Вапити. – Кажется, нам пора закончить игру.

Теперь Денора переключила на себя все внимание этих больших желтых глаз, и она не ждет, она уже бежит. Это не второе и даже не четырнадцатое дыхание, это бег по утоптанной дороге, а она уже даже не чувствует ног. Бег вниз по склону. К воде.