Дельфина Бертолон - Та, что приходит ночью [litres]

Шарль резко отвернулся. Он не смотрел на нас, он уставился в верхний угол комнаты. Наверное, видел ангела, который там прятался.

– Арно и я, мы делали одну глупость за другой. Глупости в квадрате. Понятно?

Непонятно было, к кому он обращается – к нам или к этому невидимому существу, парящему под потолком. Он ещё помолчал, потом повернулся к нам.

– Вы любите математику?

Мы с Лили дружно отрицательно покачали головами.

– Вот и я никогда не любил математику. Все подсчёты ведёт Беатрис. А я… Полина тоже любит математику. Она иногда помогает Арно. Она умница.

Он говорит в настоящем времени. Мы растерялись. Он забыл, что его жена умерла!

Шарль снова посмотрел наверх, как будто там, на небе, за окном были написаны нерешаемые уравнения. Потом с совершенно детским выражением лица он обратился к Лили:

– Мадемуазель, я вас раньше видел?

– Когда я была подростком, я доставляла пиццу.

– Ах, вот оно что! Девочка с пиццей. Моей жене вы очень нравитесь.

Странно, но мне показалось, что наше присутствие его успокаивает, потому что он может наконец открыть секрет, терзавший его столько времени.

– На самом деле Арно не виноват… Как это можно предвидеть? Разве что в Библии… Потоп нельзя предвидеть… Мой сын сделал глупость, большую глупость, непоправимую… Но как предвидеть? Как? Не стоило этого делать. Но он только хотел защитить меня… Защитить… – Глаза Шарля наполнились слезами. – Нет мне прощения, нет! Это моя вина. Всё, всё это моя вина…

Теперь он трясся, голос его дрожал. Лили сделала мне знак, что надо уходить, оставить его в покое. Но уже выходя, я не удержался:

– Мсье Фраше… Полина… Вы знаете, где она?

Он повернулся ко мне и впервые за всё время разговора взглянул прямо в глаза. Взгляд его был ужасен. Глаза безумца, налитые кровью.

– Она в Замке, – ответил он странным голосом, скрипучим, как наждачная бумага. – Полина обожает Замок.

Потом он нахмурился, и вид его снова изменился, как будто в нём было несколько разных личностей. Теперь это снова был старый дедушка, погружённый в воспоминания.

– Мадемуазель, я ведь вас раньше где-то видел?

Лили терпеливо ответила:

– Я доставляла пиццу.

Лицо мсье Фраше посветлело:

– Ах, да! Моей жене вы очень нравитесь. Она говорит, что вы красивая и хорошо воспитаны. Это нормально для дочки полицейского. У вас замечательный отец. Он иногда заходит поздороваться со мной, и мне это приятно.

Лили вежливо улыбнулась.

– Я скажу ему об этом. Спасибо, что приняли нас.

Она взяла меня за руку и потянула к выходу. Она была права: Шарль путался в людях и во времени, и мне не хотелось продолжать мучить расспросами старика, у которого не в порядке с головой, даже если он виновен не только в супружеской измене. Когда мы вышли из комнаты 202, я спросил Лили:

– Ты уверена, что не хочешь дать отцу послушать кассету?

– Сейчас я ни в чём не уверена. Хочу просто подумать.

Среда, 2 августа 2017 г.,

времени не знаю, потерял часы.

Ясно.

Когда мы возвращались из пансионата, у меня возникла безумная идея: поискать Арно Фраше в «Фейсбуке».

Сорокалетние сидят в «Фейсбуке». Моё поколение больше в «Инстаграме» или «Снапчате», а кто постарше, все в «Фейсбуке». Мой папа, тётя, Софи… У меня тоже есть аккаунт, хотя я им редко пользуюсь: всё больше чтобы подглядывать за преподами, это бывает забавно, должен признаться.

У Арно были однофамильцы, но по профилю и фотографии я его быстро распознал: то, что он живёт в Париже, сразу сузило круг поиска, и тридцать лет назад у него была такая же круглая физиономия. Теперь с бородой, пожёстче, и глаза грустные.

Я послал ему личное сообщение: «Я знаю, что случилось с Полиной».

Теперь я жду.

Честно сказать, я не знаю, что случилось с Полиной. Но после странных признаний Шарля я уверен, что её нет в живых. И я уверен, что Фраше имеют к этому отношение.

Так что же произошло?

Кто и что сделал?

Кто хотел, чтобы «девочка-мальчик» молчала?

Сегодня вечером я позвонил Попу: наконец я рассказал ему всё. Он только что вернулся с Корсики и снова собирал вещи, чтобы на несколько дней отправиться к бабушке в Бретань.

Мы разговаривали почти два часа. Я ещё никогда в жизни не говорил так долго по телефону, и наш разговор, словно книга, состоял из нескольких глав. Вступление, которое я могу передать коротко: «Привет, как дела?», введение в курс дела: «Можешь считать, что я с ума сошёл, но в доме есть привидение!», логичная реакция: «Мало, когда я вернусь из Финистера, я приеду к тебе или ты ко мне, это не проблема». Потом описание фактов со всеми подробностями. Описание ситуации, о которой я узнал, прослушав кассету Полины. Поп мне не поверил, но начал немного беспокоиться. Затем я отослал ему видео Храма майя, фотографии рисунков сестры и переснятое фото Полины в июне 1987-го. «Супер…» Потом он захотел, чтобы я сменил тему и переключился на Лили. Я ответил коротко: «У неё есть жених, а я гоняюсь за призраком». И мы тут же вернулись к главному.