Эдвард Ли - Свинья

Сисси содрогнулась на грани «прихода», пока Подснежник грохнулась без сознания на переднем плане.

— Сисси, ты должна выглядеть, будто наслаждаешься этим, а не как на похоронах бабушки, — обратил внимание Леонард в ходе съёмки. Псина, однако, оставалась в неведении насчёт режиссёрских указов и просто корячилась, пока Сисси беспокойно корчилась внизу.

— Чёрт возьми, Леонард! — возразила исключённая из Крофтона, штат Мэриленд. Ей было 26, но на вид — все 46, десять лет «хлопанья» герыча выжали её жизнь и выглядела она, как вода из тряпки для мытья посуды. Когда большинство маленьких девочек играли с Барби, бедная Сисси была вынуждена мужественно переносить боль, пока её отец дважды или трижды в день трахал её в зад, избивал, прижигал и для полноты картины запирал её в неиспользовавшейся кладовой. Такими были годы её взросления. После побега, темный дьявол судьбы привел ее в объятия Винчетти и к самолечению блаженством наркомании. Она стала «давалкой» в 19, гоняла «по кругу» [3] Гонять «по кругу» — тусоваться с изобилием наркотиков, танцев и «цепляния» окружающих следующие пять или шесть лет, и теперь она была здесь — все 45 кг разрушенных вен. Конечная остановка.

— Оттолкни его! — закричал Леонард. — Не дай ему…

Но вот, слишком поздно. Случка овчарки замедлилась, затем прекратилась. Удовлетворённая псина ушла, принюхиваясь к полу и покинув эту людскую секс-группу, танцующую вокруг вагинального канала, полного собачьей спермы.

Леонард выключил камеру.

— Давай, Сисси, — Леонард вытер пот со лба, разочарование и прожекторы нещадно жгли его. Он не мог не предупредить: — Рокко будет здесь завтрашней ночью. Нам нужна ещё одна «влажная» [4] Почему «влажная», станет ясно дальше. съёмка для этого фильма, и мне по-прежнему делать всю обработку и редактуру!

— На хуй «влажные» съёмки, и на хуй Рокко, и на хуй тебя! — крикнула она в ответ, и это выглядело весьма причудливо. Она лежала ничком на полу, пока протестовала, а собачье семя вытекало из её дыры. Она выглядела, как кричащий труп. — Мне нужно «вмазаться», Леонард! Меня «ломает»! Я-я-я… Я хочу сдохнуть!

Ты сдохнешь, если этот фильм не будет готов для Рокко .

— Героин весь кончился, Сисси. Ты и Подснежник всё «сторчали». Впредь мы будем его нормировать. У нас нет выбора. Ты знаешь, какой Рокко, когда он сходит с ума.

Она повернула голову, в её глазах читалась мольба.

— Леонард, я сделаю для тебя что угодно, если ты… если ты… убьёшь Рокко!

Леонард завопил:

— Не говори так! — ему повезло самому остаться в живых, он принимал во внимание свой «залет», который, по устному договору, должен быть оплачен через месяц или около того. Ходили слухи, что предшественник Леонарда пытался свалить. Рокко нашёл его в «Whitе Cаstlе» в Нью-Йорке, затем привёз его обратно в убежище и сделал с ним «работу». Часть «работы» включала в себя разрезание лица человека и экспресс-доставку этого его матери в Бернардино. Остальное включало… Но, об этом позднее.

— Даже не думай, Сисси! Бери, что дают! Господи Боже, вы, девочки, невозможны!

Леонард рассерженно подошёл к загону для скота…

— Сюда, мальчик, сюда…

…чтобы взять другую собаку.

Он назвал полнометражку «Исповедник», сделав слияние Бергмана и Полански, добавив немного Хичкока и Фульчи для пикантности. Безымянный «Писатель», сломленный душой и любовью, доставлен в потустороннюю долину, где он встречает… олицетворение истины…

Изначально это был рассказ, который Леонард опубликовал в литературном журнале колледжа.

Леонард Д'арава

ИСПОВЕДНИК

Кадило медленно качалось. Исповедник, одетый в чёрное, смотрел свысока с дымящегося постамента.

Писатель стоял посреди пепла.

— Почему ты здесь? — раздался голос, но это был совсем не человеческий голос. Он бессвязно бормотал, как шум воды, как мёртвые листья на ветру. Этот голос был непостижим.

— Освободи меня, — ответил писатель. Стой прямо, думал он. Будь смелым и сим победишь. — Прости меня в моём позорном состоянии.

Пауза. А затем:

— Но я не твой исповедник.

Эти слова, чёрные, как одеяние исповедника, заставили писателя почувствовать себя едва существующим. Что есть мужество, — нет, душество, — кроме храбрости и веры? Он здесь ради большего, чем отпущение грехов. Он пришёл за истиной. Он прошёл весь путь до ужасной долины, чтобы спросить: Что есть истина? Что такое истина на самом деле? Но теперь, когда ему представилась возможность вопрошать, его решимость ускользает. Его храбрость и вера тоже. Сейчас же он ощущает бесполезность перед неподвижной фигурой в чёрном.