Адам Нэвилл - Багрянец [litres]

Однако Джесс вынула сокровища из комода, осторожно положила в пакет и отнесла к юноше с желтыми глазами, чей отец продал ферму Тони. Эта ферма должна была достаться мальчику в наследство, но у них накопилось столько долгов.

Сначала Джесс стала искать его отца, но женщина в гостинице близ Диллмута сказала, что тот умер. Его сын перебрался в Плимут и жил там в комнате внутри мрачного дома на несколько семей – место для нищих, сломленных людей.

Мальчик не удивился, когда Джесс его нашла. Ей показалось, что он простоват или испытывает задержки в развитии и что ему нужно в специальную больницу. Он сидел в одиночестве на затхлой постели, будто в ожидании родственника или опекуна, который так и не приехал. Редкие предметы одежды и прочие вещи лежали, аккуратно сложенные, в чемодане, а повсюду на исцарапанной мебели выстроились пустые емкости из-под сидра. Окна были закрыты, занавески – опущены, и вся унылая комната из-за дыма трубки, которую курил юноша, пропиталась вездесущим запахом его отца – таким же, что стойко висел в гостиной на ферме.

Джесс постучалась в комнату в конце коридора, где воняло газом и не было освещения, и милый добрый юноша с желтыми глазами сказал только:

– Войдите.

Она стала задавать ему вопросы о месте, лежавшем под фермой. Юноша смотрел на Джесс пристальным взглядом ярких глаз. Его выражение лица стало серьезным, но отвечать он не торопился.

Джесс вынула вещи из пакета так же осторожно, как положила, и спросила, зачем они с отцом оставили на ферме эти артефакты. Она выложила маски, топоры и статуэтки на потертый ковер унылой комнаты, но юноша по-прежнему молчал. От этого Джесс пришла в еще большее нетерпение. Ей хотелось знать, для чего эти вещи использовались; все было связано – юноша, она, мертвая чокнутая Мэдди, грубо сделанные предметы, расписанная палата.

Наконец худощавый юноша обратил заторможенный взгляд желтых глаз на окно. В выражении этих глаз не было никаких чувств: ни осуждения, ни уважения, ни презрения. Таким же взглядом он смотрел на них, когда Тони и его отец обменялись контрактами, и фермер, такой же заторможенный, как и сын, показывал менестрелю его новые владения. Юноша оказался простоватым и, очевидно, не готовым к миру за пределами фермы, откуда он отбыл с терпеливым и отрешенным выражением, унаследованным от отца. Джесс решила уйти.

Она собрала вонючие маски, черно-синие топорики и три резные статуэтки женщин со звериными головами и большими животами. С того самого дня, как погибла девчонка, Джесс охватил лихорадочный интерес к месту, где она жила; подчиняясь этому интересу, она решила отнести артефакты, блестящие от долгого использования, домой, где они находились всегда.

Когда она их убрала, юноша с желтыми глазами наконец заговорил:

– Мертвая девушка, которую нашли, побывала в красноте.

– Она… – Джесс не знала, что ответить. Об этом случае писали в газетах: все причастные лгали полиции (предварительно договорившись между собой) о том, где умерла девчонка и кто давал ей наркотики. Но вокруг фермы собрались репортеры, Тони обвиняли в непредумышленном убийстве и хранении наркотиков и собирались судить. Его паника и отчаяние достигли уровней, не виданных Джесс прежде, он снова оказался в больнице, а она – одна на ферме.

Джесс пыталась продать землю, но местные покупатели предлагали гораздо меньше, чем заплатили они. За то время, что Уиллоуз и она здесь жили, они не пытались по-настоящему возделывать землю, потому что не знали как; здания разваливались, а последние деньги уходили на зарплату работникам из числа местных, чтобы они ухаживали за остатками овец. Но если Джесс призналась бы, что девчонка умерла под землей, то тоже оказалась бы на скамье подсудимых. В истории о пережитом и о том, что остановило сердце девчонки, никто не поверил бы – все решили бы, что Джесс – еще более сумасшедшая, чем, по словам многих, уже считалась. Иногда ей казалось, что за время, проведенное в Редстоун, она и правда сошла с ума.

Ей было страшно и одиноко, через два месяца она ожидала близнецов и не знала, где они родятся, а Тони вкололи столько лекарств, что он перестал говорить. Тогда Джесс стала делать то, что делают все в неудобном положении: навстречу заданным ей вопросам задавать свои.

– Что такое краснота? – спросила она у юноши, чью крошечную голову окружал нимб из света: он падал между облитых водой занавесок, подсвечивая пыль и пряди трубочного дыма. Юноша ответил, и Джесс поняла: если кто-то из них двоих – сумасшедший, это он. И его отец наверняка был таким же. Любой, оказавшийся на этой ферме в одиночестве, легко и безвозвратно потерял бы рассудок.