Катажина Береника Мищук - Я, ангелица [litres]

Как ни странно, умереть было не так уж и плохо. Конечно, только если потом попасть в Рай или Ад – настоящие развлекательные места. В основном Нижняя Аркадия была местом веселья, а Рай – местом скукоты; по крайней мере, так это обычно представляли.

Если ты был плохим, то попадал в какое-то другое место. Туда, куда не могли проникнуть даже дьяволы. Белет говорил мне, что такие души попросту переставали существовать, но я в это не верила. В конце концов, никто не убивал их пламенным мечом. Я не была уверена, что душу можно уничтожить иным способом. В конце концов, что она такое? Можно ли уничтожить нечто нематериальное?

В свою очередь, убийство при помощи пламенного меча гарантировало, что ликвидированный преступник не попадет ни в какое место вечного упокоения. Однако этот метод использовался не слишком часто – всего один-два раза за несколько миллиардов лет. Все пламенные мечи, во всяком случае те, что находились в Аду, были тщательно спрятаны в подземельях дворца Сатаны. Только избранные имели к ним доступ.

Это было самое большое и самое страшное наказание – навсегда прекратить свое существование. Не тюрьма, не боль, а то, что дальше не будет ничего. Лишь пустота, тишина, вечный сон без сновидений.

Рок, который постигает величайших дегенератов, которые когда-либо существовали.

И я это сделала. Сделала так, что кто-то перестал существовать.

Я была убийцей.

В объятиях красивого дьявола я чувствовала себя в безопасности. Он гладил меня по спине, стараясь успокоить. Я знала, что он пленял меня, пытался создать иллюзию, которая должна была убедить меня, что лучше всего мне будет именно с ним.

Брошенная и преданная, я испытывала огромное желание поддаться этой иллюзии и всем соблазнам, которые она несла вместе с собой.

Я немного отстранилась, чтобы посмотреть ему в глаза.

– Если бы я не могла сотворить вам крылья, ты все равно вернул бы мне память? – спросила я.

– Может, это прозвучит пусто и банально, но я не знаю. Я хотел, чтобы ты была счастлива. И раз ты нашла счастье рядом с этим неудачником…

Его лицо выражало искренность и серьезность. В одно мгновение он преисполнился небывалой благородности.

– Врешь, – заявила я.

Маска серьезности слетела с его лица, а глаза весело заблестели.

– Конечно, вру. Чего еще ты от меня ждала? – фыркнул Белет и, прежде чем я успела опомниться, быстро поцеловал в губы. – Ты моя, прекрасная Виктория. Твои глаза сверкают, как две полные луны, твои губы дразнят вишневой краснотой, твоему уму могли бы позавидовать мудрецы. Как я могу отдать такое сокровище кому-либо другому? И вдобавок такому неудачнику, как этот Петр?

– Подобные тексты были модными в другом столетии, – притворно возмутилась я.

Белет наклонился надо мной и нежно коснулся губами моих губ.

– Будь моей, – прошептал он. – Или я буду придумывать очередные комплименты.

Его зрачки расширились. Золотистая радужка походила на жидкое золото. Черные ресницы отбрасывали на щеки глубокие тени. Меня окутал запах восточных благовоний и моря.

Мне хотелось утонуть в этих глазах, хотелось отдаться чувствам. Вместе с памятью пробудилось увлечение дьяволом. Меня всегда тянуло к нему, хотя я сопротивлялась этому чувству.

Он снова поцеловал меня. Жестче. Провел пальцами по моему подбородку, заставляя меня приоткрыть рот. Мы лениво наслаждались друг другом.

Я вспомнила утро и резко оттолкнула Белета.

Что я творю?

Мне казалось, будто я изменяю Петреку. Это было абсурдно – я ведь не могла ему изменить, если мы расстались. На глаза набежали слезы. Я почувствовала себя такой уязвленной.

Красивый мужчина отстранился от меня, но не выпустил из своих объятий. Теперь уже дружеских. Он просто меня утешал.

Гладил меня по плечу и терпеливо ждал, пока я успокоюсь.

Почему Петрек мне изменил? Что со мной было не так? Почему я была недостаточно хороша для него? И что мне делать с этим бушующим вожделением дьявола?

– Белет, почему ты поступаешь так со мной?

– Виктория… – в конце концов заговорил он. – Сама подумай. Кого ты предпочитаешь? Красивого, всемогущего дьявола или ни на что не способного смертного?

Я смерила его угрюмым взглядом.

– Хм, кого я предпочитаю? С одной стороны, у меня есть дьявол, который лжет и убивает, а с другой – смертный, который лжет и изменяет. Не знаю. И в самом деле трудный выбор. У вас обоих столько положительных качеств…

Белет громко рассмеялся.

– Я рад, что к тебе возвращается чувство юмора, – сказал он. – Это хороший знак.