Александр Матюхин: Кладбище ведьм

Впереди было две двери — справа и слева — а в конце коридора виднелись двери в туалет и ванную. В тишине дома было слышно, как где-то тикают часы, да ветер тихонько скрипит половицами.

Грибов пока не понял, зачем он углубился в дом, а не выскочил из окна, как хотел изначально. Страх толкал его вперёд, не давал задуматься основательно. Наверное, нужно было закрыть гештальт. Так ведь это называют в психологии? Расквитаться с внутренними страхами.

Подойдя к ближайшей двери, Грибов различил то ли гостиную, то ли просто большую комнату. Вместо стены напротив — высокие окна, занавешенные темно-бордовыми махровыми шторами с золотистыми лентами-кисточками. Сквозь небольшую щель скользил яркий белый свет фонаря.

В центре комнаты стоял овальный стол из дерева, со всех сторон его обступили стулья — старомодные, кривоногие, с пухлыми изогнутыми спинками и высокими сиденьями. У правой стены — книжные полки до потолка. Левую стену занимал камин, ухмыляющийся полуовальной заслонкой. У камина в корзинке лежали дрова.

Вокруг камина на стене были развешены картины и фотографии: в рамках, черно-белые и цветные. Портреты. Высокомерные лица, вытянутые подбородки, острые скулы, тонкие носы. Множество неуловимо похожих лиц. Их всех объединял общий взгляд — взгляд людей, которым есть что сказать в этом мире.

Только женщины. С портретов, нарисованных красками, на него смотрели женщины из далекого прошлого — в белых париках-завитушках, в старинных платьях, словно из учебника истории. Некоторые сидели в вычурных креслах, похожих на королевские троны, а у ног их примостились псы и младенцы с крыльями. Какие-то фантастические зарисовки, похожие на картины, которые Грибов видел в Эрмитаже. Некоторые женщины держали на руках детей — тоже женского пола, судя по одеждам. Девочки все были некрасивыми, большеглазыми, с неправильными чертами лица — у кого-то слишком длинный подбородок, у кого-то выпирающие скулы или покатый лоб. Странные, не женственные.

Картины были отделены от фотографий круглыми настенными часами.

На одном из фото женщина в элегантном платье, с аккуратно разложенными на плечах волосами, вальяжно развалилась в кресле, вытянув ноги в туфлях, и смотрела с черно-белого фото так, будто приглашала окружающих поиграть с ней в какую-нибудь чрезвычайно увлекательную игру.

Другая женщина — полноватая, напудренная — одно только лицо занимало половину фотографии — тяжело смотрела в камеру, поджав губы, будто сама мысль о фото была ей ненавистна.

На цветной фотографии (а они все были в деревянных рамках, форматом А3) хмурая женщина с густыми каштановыми волосами держала на руках девочку лет семи. У женщины — химзавивка а-ля семидесятые. Девочка сжимала потрёпанного плюшевого медвежонка с глазами-пуговицами.

Такими картинами и фотографиями была увешана вся стена — от каминной полки до потолка. Череда лиц, галерея взглядов. Грибов застыл, осматривая их все, пытаясь уловить общее сходство, понять, что же это такое, что означает.

А потом он понял.

Крайнее справа фото — последнее в галерее — запечатлело Оксану Крыгину. Она сидела на одном из этих кривоногих стульев, кокетливо склонив голову, взмахнув левой рукой, будто не желала, чтобы её фотографировали, но при этом на прыщавом некрасивом лице блуждала улыбка.

Вихрь голосов в голове принёс осторожные выкрики

Это она.

Из-за неё.

Пришла откуда-то.

Принесла бед.

…и Грибов уже как будто знал, что произошло. У него появились знания.

— Я здесь неплохо выгляжу, — сказали за его спиной.

Грибов осторожно развернулся, пряча нож за спиной.

В дверях комнаты стояла Оксана в халате и тапочках. Влажные волосы укрыты полотенцем. Видимо, Оксана только что вышла из ванной.

— Я вообще фотогеничная, здорово получаюсь на фотографиях, правда? Но здесь — особенно. Муж настоял, чтобы фотография висела здесь, вместе с моими великими родственницами. Хотя и незаслуженно.

Оксана скрестила руки на груди, расслабленно облокотилась плечом о дверной косяк. При этом взгляд её старательно ощупывал Грибова, его окровавленный свитер, брюки, босые ноги.

— Я подозревала, что сегодняшняя ночь выдастся тяжелой. Ещё когда твоя бывшая жёнушка решила поиграть в ведьму-мстительницу и наслала порчу на невинное дитя.

Она замолчала, видимо ожидая какой-то реакции. Грибов ничего не сказал.

— Ты в курсе, что твою дочь избила девочка по имени Маша? Стервоза из школы, трудный подросток, все дела? Ну да, откуда тебе знать. Ты же ушёл из семьи. Классный поступок.