Ширин Шафиева - Сны Ocimum Basilicum [litres]

Большого такой ответ, естественно, разозлил, и он начал рыться в багажнике джипа. Из любопытства Алтай тоже украдкой заглянул в багажник, где приметил бейсбольную биту. «Парни серьёзно подготовились», – подумал он. Дитя Кубинки, Алтай не особенно испугался, скорее, почувствовал себя как человек, которому предстоит нудное неприятное дело, грозящее вдобавок плохо отразиться на здоровье. Главный вынырнул из багажника с пистолетом.

– Это видишь? – он помахал перед носом Алтая оружием.

– Да у меня вообще зрение неплохое, – холодно ответил Алтай. – Кстати, я не так молод, как вам кажется, так что обращайтесь ко мне на «вы».

Главному с детства не нравилось, когда его воспитывали, и он ударил Алтая по лицу. Тот, услышав хруст, разъярился, поэтому сделал вид, что в приступе слабости прислонился к машине, нащупал в оставшемся открытым багажнике биту и вернул удар. Прицелиться как следует ему не удалось – в глазах было темно, – но куда-то он определённо попал. Биту у него тут же отобрали.

– Я тебя сейчас пристрелю! – завизжал главный, размахивая пистолетом. Другой, помельче и юркий, исполняя роль хорошего копа, начал приплясывать возле них, увещевая большого:

– Успокойся, не надо.

– Если ты меня пристрелишь, то я уже точно никому ничего не смогу заплатить, – заявил Алтай. Верзила обиженно насупился, но быстро нашёлся:

– А я тебе ногу прострелю.

– Успокойся-а, не надо, – читал заклинание юркий. Его коллега продолжал неистово встряхивать пистолет, словно пытался согнать севшую на него упрямую муху, и тут – никто не понял, как это случилось – оружие вырвалось из его руки и, вращаясь, влетело прямо в лоб одному из парней в костюмах. Раздался звук как от удара чугунным ядром по колоколу и вопль.

– Ты с ума сошёл?! – взвыл пострадавший, прижимая ладонь к ране на лбу.

– Прости, родной, ради Аллаха, сам не знаю, как это получилось, – сокрушался главный, пока Алтай давился нервным смехом.

– Крепче да держи его, – посоветовал кто-то.

Главный покрепче взялся за возвращённый ему пистолет, снова наставил его на Алтая и вернулся к прерванному диалогу:

– Я тебе сейчас ногу прострелю.

– Ну, тогда я буду долго лежать и лечиться, и денег точно не заработаю, – Алтай развёл руками.

– Он меня в живот ударил, дай я с ним поговорю, – сказал водитель и начал грозно надвигаться на пленника, но наступление было внезапно прервано ногой юркого, неизвестно как оказавшейся на пути водителя, и столкновение это имело плачевные последствия – водитель отведал пыли пустыря, а «хороший коп» завизжал, как может визжать только человек, ударившийся мизинцем. Главный от неожиданности снова выронил пистолет, и тот, упав особенно неудачно, самовольно выстрелил, поразив ляжку второго водителя, который немедленно сел на землю и начал почтительно ругаться (как бы там ни было, начальников слишком сильно ругать нельзя, даже если они вас случайно подстрелили).

– Сегодня какой-то неудачный день, – смущённо сказал главный своим ребятам, и все с ним согласились. Алтай подумал, что неведомая сила случая, помогающая ему, может иссякнуть, и решил закончить разговор, пока эти недотёпы случайно не поубивали друг друга – он ведь потом не докажет, что это не его рук дело.

– Я завтра сам пойду к вашему начальнику и поговорю с ним, – сказал он, безуспешно вытирая кровоточащую губу, которая после первого удара радостно лопнула по старому шраму и теперь пачкала любимую куртку. В обещании прозвучала угроза неясная и оттого ещё более страшная; в головы похитителей закралось неприятное подозрение, что они, может быть, чего-то недопоняли.

– Отвезите меня и высадите на том месте, где взяли, – потребовал Алтай, сплюнув кровь под ноги главному (не нарочно, тот просто стоял близко).

Снова расселись по джипам и в неловком молчании вернулись в город.

Покинув компанию, Алтай сунул в рот сигарету и, затянувшись, в сердцах воскликнул:

– Привет из девяностых, б…ь!

Вся эта ситуация и день ото дня усугубляющаяся подавленность Алтая, заставлявшая его срываться на Нюсики чаще обычного, были слишком тяжёлой ношей для одного человека. Поэтому Нюсики стала устраивать посиделки у себя в квартире, на радость соседям, которые, несомненно, ценили хорошее живое исполнение песен звезд российской эстрады в два часа ночи. Все бутылки, остававшиеся после этих маленьких концертов, Нюсики бережно собирала в шкафу, чтобы потом когда-нибудь украсить их и превратить в подсвечники. Несколько таких алко-подсвечников были припрятаны в офисе у Алтая, и она доставала их, когда хотела устроить романтический вечер после работы.