Тим Ваггонер - Врезано в плоть [litres]

Дин покосился на него:

– Наверное, тебе уже лучше, раз отпускаешь такие фиговые шутки. Но раз уж спросил… – Дин постучал по клавишам, потом развернул ноутбук так, чтобы видел брат. – Знакомо?

Сэм слез с кровати и подошел к столу, чтобы лучше разглядеть. На экране оказалось изображение мужчины, нарисованное чернилами. Были видны только голова и плечи, но по видимой одежде Сэм предположил, что мужчина жил то ли в семнадцатом, то ли в восемнадцатом веке. Довольно длинные кудрявые волосы – скорее всего, парик – помог определить время.

– Ну да, на самом деле. Это парень, которого мы видели после встречи с Двухголовым, так?

Сходство было очевидным. Они словно на фотографию смотрели, если не считать волос.

– Ты видишь перед собой Иоганна Конрада Диппеля, немецкого теолога, врача и алхимика. Родился в 1673 году, умер в 1734-м.

– Похож на нашего, – признал Сэм. – И как ты на него вышел?

Дин улыбнулся:

– Посмотри, где он родился.

Сэм подвинулся ближе и прочитал прилагающийся к рисунку текст.

– В замке Франкенштейн? Да ты шутишь!

– Не-а. Оказывается, наш замок Франкенштейн – реальное место в Германии. Правда, не было там никаких сумасшедших ученых. Если не считать, конечно, парнишку Диппеля. – Дин наклонился к экрану, просматривая информацию. – Исходя из того, что здесь написано, он увлекался расчлененкой. Даже проводил эксперименты по пересадке души из одного мертвого тела в другое. А потом написал об этом в трактате «Недуги и Исцеление Жизни Плоти», в котором еще утверждал, что открыл эликсир жизни. Затем он организовал лабораторию где-то на западе Германии. Местный священник обвинил его в осквернении могил, экспериментах над трупами и – разумеется – сговоре с дьяволом. Тут не сказано, выгнали ли его из города крестьяне с вилами, но из-за «сомнительных теорий» ему запретили въезд в Швецию и Россию. После этого сведения о нем разрозненные, но незадолго до смерти – или, по крайней мере, вероятной смерти – он объявил, что нашел средство, которое сделает его бессмертным. Вот так-то. Я бы сказал, это делает его Подозреваемым Номер Один, тебе так не кажется?

– Да, черт возьми. Так что, Мэри Шелли услышала о Диппеле и вдохновилась на роман?

– Так в интернетах пишут, хотя там же сказано, что доказательств нет. Но если учесть, что мы видели – я уж молчу, чего мы нанюхались – за последние пару дней, я бы сказал, вероятность неплохая. Так что в некотором смысле мы действительно ищем доктора Франкенштейна.

– Классно, а?

– Угу. – Сэм глотнул кофе, раздумывая над найденной Дином информацией. – Есть идеи, почему бессмертный немецкий алхимик создает монстров в современном Огайо?

Дин пожал плечами:

– Здесь жить дешевле?

– Наверное, в маленьком городке легче затаиться. Если эксперимент не удастся, меньше вероятность, что это заметят.

– Да, чему-то, вроде Франкенпса или Двухголового, было бы тяжеловато прогуляться по улицам Нью-Йорка так, чтобы никто не удивился.

Картина совпадала с той, которую Винчестеры наблюдали вот уже много лет. Большие города тоже приютили некоторое количество сверхъестественных существ, но по большей части монстры и злобные духи предпочитали обитать в затрапезных местечках, чтобы, выслеживая жертвы, никому не попасться на глаза. Левиафаны были, конечно, крупным исключением из этого незыблемого правила. Учитывая свои способности к смене облика, они прятались у всех под носом.

– Полагаю, в интернетах не пишут, как убить бессмертного алхимика, – сказал Сэм.

– Ни слова. Но думаю, можно попробовать стандартные способы убийства, причем отрезание головы стоит на первом месте.

– Огонь тоже может сработать. И Франкенпсина, и Двухголовый довольно легко загорелись и быстро сгорели. Что бы Диппель ни делал с телами, чтобы вернуть их с того света, они стали суперлегковоспламеняющимися. И если он так же продлил собственную жизнь, теми же веществами и ритуалами, то…

– Вспыхнет, как солома, – закончил Дин.

– Будем надеяться. Теперь только осталось придумать, как его найти.

Дин покачал головой:

– Ну что за фамилия, а? Диппель. Не так круто и страшно, как Франкенштейн. Дурацкая, если честно. Каковы шансы, что за триста лет мужик ее сменил?

– Ты же видел фильмы про Франкенштейна, – сказал Сэм. – Неважно, какой актер играет доктора. Что никогда не меняется?

Дин ответил мгновенно:

– Эго. Франкенштейн всегда думает, что может изображать из себя Господа Бога.