Дмитрий Ахметшин - Комплот детей

Вопрос был задан в «вопросах и ответах» Яндекса и за короткое время (за одно утро) набрал бешеную популярность и сотни, тысячи комментариев.

— Мой ребёнок замолчал, — прочитал вслух Игорь. — Ещё вчера болтал без умолку… лежит… ходит… как будто подменили.

— Ничего не ест, — прочитала Ленка, прикрыв рот ладонью. — Как зомби.

Ближе к концу темы температура накалялась так, что, казалось, из монитора пышет настоящим огнём. Каждое слово как уголь. Материнский инстинкт — что-то невообразимое, даже сухие строки, загнанные в строгие рамки программного кода, превращённые в биты и байты, они, казалось, смогли бы взорвать летящий к земле астероид.

— Мне кажется, тебе не нужно это читать, — робко сказал Игорь. Попытался загородить от жены монитор, но та достаточно больно шлёпнула его по руке.

— Я должна знать, что с моим ребёнком!

И тут же закрыла лицо руками. Она сильная, Ленка, как и любая женщина. Тем сильнее, чем больше любит своих детей. Но здесь кто-то специально метил в самую болезненную точку. Пышущие страхом строчки светили с экрана настоящим криптонитом для мамаш. Даже тех, кто твёрдостью характера вполне мог посоревноваться с героями каких-нибудь комиксов.

Игорь закрыл тему и пролистал страницу с результатами поиска вниз. Весь интернет сошёл с ума. Все хотели знать, что с их детьми, и спрашивали у источника информации, которому они привыкли доверять. Все эти люди писали теперь в надежде, что ответ будет дан какой-то высшей силой, ответ единственно правильный, который сразу повернёт всё вспять, но снова и снова натыкались друг на друга. Паника рвалась наверх сотней пузырьков в кипящей воде.

— За границей всё то же самое, — сказал Игорь, изучив блюда, что предлагал Гугл. — Весь мир кипит, осталось только посолить.

— Может, это из-за самоубийств? Дети же чувствуют… всякое.

Игорь поморщился.

— Я тебя умоляю, только коллективное бессознательное сюда не примешивай. У нас им обладает разве что Путин. Не представляю, как у него сейчас болит голова.

Он чувствовал необходимость подбодрить жену — но в первую очередь взбодрить себя. Игорь был готов представить жене собранные им сведения в обобщённом виде. Когда он открыл рот, какой-то звук отвлёк Лену. Она подняла голову, радость, вспыхнувшая было в глазах, секунду спустя сменилась ужасом.

— Кирилл!

Она вскочила, бросилась в прихожую. Игорь повернулся и увидел, как сын, распахнув входную дверь, стоит на пороге. Сквозняк шевелил его волосы, пальцы босых ног касались бетона. Лена за шиворот оттащила сына от двери, как будто там, по другую сторону, водились крокодилы, и захлопнула её, накинув цепочку.

— Куда ты собрался, Кирюха?

Она опустилась на корточки так, что её глаза оказались на уровне глаз мальчика. Живот причинял неудобства; Игорю вдруг вспомнился фильм, который они смотрели втроём почти неделю назад — «Лабиринт Фавна», там была жаба, страшное существо с набитым слизью брюхом. Кирилл тогда спросил — «мама, она что, тоже беременна как ты»? Лена хотела засмеяться, но смогла только икнуть, а Игорь отчего-то разозлился. Он сказал тогда: «Нет, сын, она не беременна. У неё в животе только дерьмо, а у твоей мамы — твой брат. Он прекрасный человек. Лучше его не будет на целом свете».

Кирилл ничего не ответил тогда, ничего не сказал он и сейчас. Он стоял боком к гостиной, его профиль был виден чётко, словно на монете.

Кирилл никогда не был шумным. Он любил не по-детски взрослые фильмы — не такие, которые смотрел его отец, с кровищей, перестрелками и полными зубов пастями, которые пожирают молоденьких героинь, а другие. Те, в которых подолгу никто ничего не предпринимает. Те, в которых разговаривают вроде ни о чём, в которых не могут двадцатью секундами экранного времени объяснить даже простые вопросы. Игорь на таких засыпал — что в кинотеатре, что дома в кресле. Через полчаса он откидывал голову и начинал храпеть. Лена тоже быстро теряла интерес и принималась ковыряться в мобильнике. А Кирилл… Кирилл будто вёл сам с собой диалог, задавал вопросы, на которые нет и не может быть ответа. Да, он иногда устраивал весёлые проделки, но выглядел всё время так, как будто он, великий учёный, ставит эксперименты над жизнью, пробует её на прочность, раскачивает, как лодку, снедаемый интересом — в какой момент движение будет уже невозможно предотвратить?

И вот сейчас он выглядел как человек, который всё-таки ту лодку перевернул. Если бы подобная неприятность случилась с одним Кирюхой, то Игорь бы сказал жене что-то вроде: «я всегда знал, что у него что-то не так с головой». Но в нынешней ситуации лучше сидеть и помалкивать. Возможно, была какая-то большая, общая лодка, вроде библейского ковчега, в которой плыли все ребятишки, а взрослых туда не пускали…