Глеб Кащеев - Лабрис [litres]

Тут я заметил, что дорога-то, по которой мы шли, светится, как будто дождь прошел и лужи отражаются в лунном свете, да только не было того дождя уж, почитай, недели две. Народ боялся, что засуха урожаи погубит. Спохватился я: до моря было идти совсем ничего, а шли мы молча что-то уж слишком долго. Вокруг деревья, темно совсем, только дорога светилась да луна прямо перед нами. Большая, как на закате, хотя висела вроде высоко. Я уж и не понимал, где идем. Даже не по себе стало. Я ж тут все травинки знал. Ходил каждый божий день, а дорога вдруг незнакомая.

Тут отец Александр остановился, повернулся ко мне и говорит: «Негоже тебе дальше идти. Рано еще. Здесь останься». Глаза у самого спокойные, мудрые, а смотрят как будто мимо меня. Нет, не мимо даже, а сквозь. Смотрят и не видят. Я, значит, шаг назад сделал, сошел с дорожки той, а он дальше пошел. И свет луны вдруг таким ярким стал, что сил смотреть не было. Отвернулся я ненадолго, а когда глянул опять – не было моего духовного наставника. Я словно очнулся в тот момент и понял, что стою на самом берегу моря, а дальше только лунная дорожка на водной глади сверкает. Видать, прибрал Господь верного слугу Своего, спас от тьмы-то. Прямо в свет принял.

Преподобного Александра тела так и не нашли. Пустой гроб хоронили. Из монастыря приезжали, расспрашивали. По просьбам тамошних святых отцов я и написал все, что знал о последних днях его.

Диакон Иоанн

Лунная дорога. Та, о которой мне только что говорила золотоглазая! Только вот рецепт-то так себе. Во-первых, истово молиться в храме я целые сутки не могу. Даже и минуты не могу, потому что ни одной молитвы не знаю, времени у меня столько нет, да и храма, собственно, тоже. Несмотря на уверения Дары, что местные относятся к этому зданию с почтением, в руинах вокруг меня откровенно попахивало мочой. Так себе атмосфера для молитвы.

Во-вторых, результат, описанный в книге, меня не радовал. Я хотела жить. Радоваться и плавать вместе с дельфинами, разговаривать с Дарой, дышать, греться на солнце и любоваться красотой этих гор на закате. А выходило, что путь у меня один – еще раз сдохнуть. Только с той разницей, что не темная тварь сожрет, а таинственный свет поглотит.

И при чем тут лабиринт и путь из него? Как уточнила богиня, не в нем, а именно из него. Там же все дорожки заканчиваются в центре Лабриса.

Я с тоской посмотрела на все эти книги, завернула обратно в пакет и потащила на улицу. Эти тома, с моей точки зрения, можно было доверить только одному человеку, который понимает их ценность и, как минимум, не пропьет, – отцу Дары.

Мешок оказался тяжелым и неудобным. Несла в руках, так они буквально отваливаться стали на полдороге. Взвалила было на спину, но книги своими обитыми железом уголками начали так по ребрам долбать, что хоть вой. И еще некстати дождь хлынул. Мерзкий, холодный, стекающий за шиворот ледяными ручейками. Вот же гадость: с одной стороны, холода вроде как не чувствую, словно внутри у меня печка встроена, а с другой – эти чуть-чуть не дошедшие до состояния снега капли ощущаю каждой клеткой кожи.

Вода размыла кровавое пятно на плече, и оно теперь расплылось вообще на всю правую сторону. Слава богу, меня никто не видит, а то натурально девочка из фильма ужасов.

Пока плелась вверх от площади, возле одного из домов едва не столкнулась лоб в лоб с выскочившей из калитки бабкой в плаще с капюшоном. Та какое-то время пялилась на меня выпученными глазами, а потом с криком: «Свят! Свят!» – перекрестилась, запрыгнула обратно за железные ворота и загромыхала засовом. Очень даже ее понимаю: прозрачный силуэт, обрисованный струйками воды, с черным мешком на плечах – весьма пугающее зрелище.

Хотя плевать, кто там меня еще увидит. В конце концов, чем мне это грозит? Как ни повернется дальше судьба, уже совершенно ясно, что все закончится сегодня. Будущего в этом поселке у меня нет.

То, что дома у Дары скорее всего никого не будет, я сообразила, только когда доперла мешок до ее участка, но, к счастью, в ответ на стук внутри раздались голоса, поспешные шаги, и дверь все-таки открылась. На пороге стояла мать Дары. Видимо, она очень ждала кого-то иного, потому что за секунду на ее лице промелькнуло разочарование, непонимание и напряжение, когда ее взгляду предстало непонятное создание из дождевых капель. Наконец она вздохнула и крикнула: