Дэн Поблоки: Встреча [litres]

Поппи поняла: скоро случится что-то очень плохое.

РАЗДАЛСЯ ГРОМКИЙ ТРЕСК, и рояль дрогнул. Маркус чуть до потолка не подпрыгнул. Он заставил себя играть дальше, но несколько клавиш перестали звучать. Заглянув под крышку, он увидел порванные струны, молоточки впустую стучали по воздуху.

Из дядиной мелодии вдруг выпал целый кусок, и для Маркуса это было такое же потрясение, как если бы кто-то на его глазах лишился конечности.

Один за другим серебряные клапаны отделялись от флейты и падали на пол, пока наконец от ее музыки не остался лишь бессмысленный свист.

Шейн исчез, и Маркус вскрикнул:

– Нет!

Раздался новый громкий «бамм» – это порвались еще восемь струн рояля, уничтожив еще одну октаву, ослабив чудесную мелодию.

Где-то рядом послышался резкий грохот. Струнная партия концерта подошла к концу. Скрипка и гитара лежали на полу грудой щепок, как будто они взорвались изнутри.

Внутри Маркуса поднялась волна тошноты и захлестнула его с головой. Чувство безопасности, внушаемое музыкой дяди, быстро испарялось. Что-то в доме, что-то в этой комнате специально останавливало музыку, чтобы отогнать хорошие воспоминания, чтобы напугать его. Он закрыл глаза, стараясь воскресить в памяти лицо дяди, но перед ним теперь была одна чернота.

Напротив рояля дрожащие пятна, окружавшие инструменты, исчезали, оставляя почти физически ощутимые пустоту и тишину.

Теперь из всех инструментов ему аккомпанировала только виолончель – но ее мелодия начала искажаться и растягиваться, терять силу, как будто кто-то крутил колки туда-сюда. А потом, в финальном, болезненном аккорде, последние струны виолончели и рояля лопнули. От музыки осталось лишь разрозненное эхо.

Какое-то движение у портрета девочки привлекло его внимание. Грязь и пыль выпали из каминной трубы.

Поппи и Дэш молча смотрели на инструменты, стоя рядом с баррикадой. Азуми, лежащая на полу, подняла голову, будто сознание только что вернулось к ней. А Дилан стоял неподвижно, с широко раскрытыми глазами, словно в глубоком трансе.

И вдруг из трубы выпрыгнули два человека. С них посыпалась сажа, когда незваные гости медленно выпрямились, и свет люстр озарил их маски. Музыка прекратилась, а собака и кошка нашли путь в комнату.

– ГДЕ Я? – СПРОСИЛА АЗУМИ, и ее щеки немного порозовели.

– Ты упала в обморок, – ответила Поппи. – Все будет хорошо. Только нам пора уходить отсюда. Прямо сейчас.

– Что происходит? – Азуми обернулась и увидела, что к ним медленно идут Матильда и Рэндольф.

Дэш помог девочке подняться на ноги. Все трое, собравшись вокруг Дилана, попятились подальше от захватчиков и прижались к стене.

Поппи быстро прокручивала в голове то, что случилось за последний час. Тогда, у лифта, к Матильде вернулось сознание, она как будто вновь стала собой. «Может быть, – подумала Поппи, – если я заговорю с ней сейчас, она мне ответит».

– Матильда… – начала она, но девочка в маске кошки запрокинула голову и завопила так, словно это имя пронзило ее ледяным клинком.

Ребята бросились прочь от сирот и встретились с Маркусом у противоположной стены рядом со стеллажом.

Поппи крепко зажмурилась, стараясь во всех деталях вспомнить, что именно случилось у лифта. «Ты пришла, – сказала Матильда, – ты действительно пришла». Началась драка, и тогда… Поппи сорвала с нее эту дурацкую маску кошки.

Вот оно. Маска! Директор приюта сам написал об этом в папке «Особых»: «маски лишают детей индивидуальности». Что, если им достаточно узнать друг друга, открыть свое истинное «я»? Что, если нужно только создать между ними связь, такую, которая установилась между Поппи и Девочкой из зеркал?

Поппи моргнула.

Особые были теперь в нескольких шагах от ребят. Рэндольф в маске собаки, одаренный музыкант, нес свою сломанную скрипку. Он тащил за собой по полу разбитый инструмент, тот подпрыгивал и вихлял, струны стонали, перекручиваясь и цепляясь друг за друга. Матильда в кошачьей маске держала за волосы одну из своих изуродованных кукол, точно хотела оглушить ею кого-нибудь.

Удары за забаррикадированной дверью возобновились. Теперь, когда дом – или некто – остановил музыку Маркуса, сироты вернулись.

– Нужно сорвать с них маски! – закричала Поппи.

Дилан, тяжело дыша, запрокинул голову и оперся о стеллаж.

Двое Особых бросились в атаку.

ДЕВОЧКА В КОШАЧЬЕЙ МАСКЕ накинулась на Дэша, царапая его руки, ноги, живот. Он взвыл от прикосновения ее холодных острых ногтей, попытался отпихнуть ее, но она была сильнее.