Антон Березин - Скелет в шкафу и другие ужасные истории [litres]

– А это – рруссоснеговик Сеня. Тоже из Москвы, – указала она на Сеню и покровительственно похлопала его крылом по плечу. – Наше подррастающее поколение. Совсем еще юное, но уже подающее очень большие надежды.

Сеня, покраснев от смущения (трудно себе представить, чтобы снеговик мог покраснеть, но Сене это каким-то образом удалось), поклонился необычному заморскому гостю. И тот необычайно оживился.

– О-о!.. Тезка! Однофамильца, однако! Я есть узнавайт тебя, брат Сеня! – восторженно закричал он. – В мой африканский племя есть замечательный обычай: в знак братский дружба обменивать друг друга носами. Обменяемся, брат!

И тут же протянул Сене свой нос-банан. Сеня от неожиданности чуть не сбежал от него куда подальше. Но врожденная (хотя, для снеговиков, наверное, правильнее было бы сказать: влепленная) воспитанность и робость не дали ему отказаться от этого довольно-таки сомнительного обмена. Он уже было потянулся к своему носу-морковке, но был остановлен возмущенным карканьем Марты:

– Стоять! Не двигаться! Всем оставаться на своих местах! Сеня, не смей меняться! Клевала я эти бананы: ни вкуса, ни цвета, ни запаха, ни форрмы, ни содерржания! В общем, тот еще «фррукт»! Ентот ихний банан супрротив нашей моррковки – тьфу! И гниет, как миленький! Не то, что наша моррковка – кррепка, кррасна, да еще как вкусна! Будь патрриотом Сеня, поддерржи отечественного прроизводителя! Горрдись своей моррковкой!

Видимо, столь пламенные речи Марты произвели на Сеню неизгладимое впечатление. Потому что он, гордясь своей морковкой, решительно отказался от обмена носами. Но это нисколько не смутило и не остановило настойчивого афроснеговика.

– Ну, тогда давай хоть делай обнимашки, с мой дорогой… Как это будет по-русски? А-а, с мой дорогой братьишка, вот! – чуть ли не бросился он обниматься с Сеней.

Сеня на всякий случай отошел подальше от объятий свежеиспеченного «братьишки» и спрятался за Мартой.

– Стоп, стоп, стоп! – взмахом крыла остановила Марта столь бурное изъявление чувств африканского незнакомца. – Какой еще тезка? Какой такой однофамилец? А тем более бррат? Не говорря уже о «дорогой брратьишка»! Ты че, с дуба ррухнул, что ли?

– Дуб – нет. Баобаб – да. На язык мой африканский племя я есть зваться «То, Что Осталось от Старый и Мудрый Баобаб После Удара в Него Молния во Время Жуткий Гроза в Дождичек в Четверг» – начал долго и путано объяснять незнакомец.

– Ну и имечко! – пробурчала себе под клюв Марта. – Состарришься, пока выговорришь.

– Что в перевод на ваш раш языка значит Ясен Пень! Понятно? – наконец торжествующе закончил незнакомец.

– Ничего не понятно, – помотал головой (но снова очень осторожно) простодушный Сеня.

– Это потому, что невозможно понять логику афрроснеговика да еще из самой Афррики. У него там, наверрное, от жарры все мозги ррасплавились и затекли, куда не надо. Поэтому он и стал Пень Пнем. Полным пеньком, в общем. Дарром, что от баобаба. Но афрриканский пенек, он и в Рроссии пенек. Даже больше, чем пенек, как сказал один пенек, – объяснила ему Марта. – Теперрь понятно?

– Ага, – кивнул Сеня.

Хотя, из слов Марты он понял не намного больше, чем из слов незнакомца. Наверное, потому, что к своему счастью он просто еще не знал, что такое жара, и как она действует на снеговиков.

Тем временем Африканский Пенек (как его про себя назвала Марта) принялся усиленно приглашать их совершить совместную автомобильную прогулку по новогодней Москве на его роскошном лимузине. Причем, приглашать как-то уж слишком настойчиво. Что сразу же насторожило Марту.

– Спасибочки, мил пенек баобабский, но мы уж как-нибудь сами. Своим ходом, – вежливо отказалась она.

– Нет, ви есть ехать со мной на этот машина! Я есть на этом настаивать! – начал выходить из себя афроснеговик.

– Вот вали в свою Афррику и там настаивай, как хочешь и на чем хочешь! – в свою очередь вышла из себя Марта. – Хочешь настаивай. Хочешь належивай. А можешь и насиживать. Или высиживать. Как тебе больше нрравится!

– Дикий страна (есть эта ваша Рашка)! И народ в ней есть совсем дикий и некультурный! Никакой фоспитаний! – злобно зашипел черный снеговик. – Ладно. Не есть хотеть по хороший, то будет по плохой. Ошень-ошень плохой…

Он, похоже, еще больше почернел от злобы и даже начал дымиться и терять свои очертания. А от его тени по направлению к Марте и Сене поползли какие-то очень зловещие и неприятные тени.

– Дело пахнет керросином! – озабоченно каркнула Марта. – Сеня, порра валить отсюда!