Вик Джеймс: Санктуарий [litres]

А теперь у меня нет ничего. Вообще ничего.

И какой-то следователь решил извалять моего сына в грязи, когда он еще даже не в могиле!

Я этого не допущу.

Я начинаю искать сумочку и ключи от машины.

– Эби? Я не дам тебе сесть за руль, – говорит Бриджит.

– Ну, тебе меня не остановить.

– Ладно. Давай я поведу. Куда нам?

Я подталкиваю ключи к ней по столешнице – и снова вижу записку от Сары. «Сделаю все…»

Мне приходит в голову сумасшедшая мысль. Вместо того чтобы ехать к копам, я могу поехать к подруге-ведьме.

Но это безумие.

– В отделение полиции, конечно. У меня есть вопросы.

Я вчера заходила в больницу, чтобы поговорить с Харпер Фенн и другими ребятами, которых госпитализировали, и знаете что? Отравление продуктами горения и ожог трахеи означают, что ей строго запрещено разговаривать как минимум тридцать шесть часов. Да и потом стараться молчать. Если она хоть немного похожа на двух ребят моей кузины, мы могли бы провести опрос смс-ками.

Свидетели утверждают, что она «вышла из себя» в разгар вечеринки. Видели, как она орет и визжит. Никто не может сказать мне, в чем было дело, но не надо быть лучшим студентом академии, чтобы заподозрить, что это связано с тем «грязном видео», о котором упоминали несколько участников вечеринки.

Конечно, все говорят, что толком ничего не рассмотрели. Но подразумевают одно и то же. Это не просто включить ради смеха порносайт. Это видео с теми людьми, которых они знали.

По слухам там был снят сам Дэниел. Вероятно, какие-то ребята из команды прокрутили видео по приколу. Может, там с ним снята Харпер. Может, другая девица.

В любом случае, это гарантировало ссору между ними. Она в гневе удаляется. Он пытается ее догнать, но он слишком пьян, спотыкается… и падает.

– Мэм? – снова повторяет регистратор.

– Извините. Вы сказали «выписана».

– Ага, ее выписали… о, всего несколько минут назад, – регистратор хмурится, глядя на свой экран. – Это отражается у нас в системе, как только врач дает разрешение, но пациент потом обычно переодевается в свою одежду, идет в туалет и все такое. Если поспешите, то, может, найдете ее.

Немного поплутав, я оказываюсь в отделении терапии. Харпер была не единственной, кого сюда доставили с вечеринки, и благодаря открытым дверям и большим окнам в помещении царило оживление, словно в школьной рекреации. Двое подростков болтали, сидя на кроватях, вызывая раздражение немолодой дамы напротив них, которая пассивно-агрессивно стучала вязальными спицами. Еще одна девушка с плотно перевязанной рукой и блестящей от противоожоговой мази шеей пускает слюни под действием успокоительного.

Одна из кроватей отделена занавесками. Я обращаюсь к жестким синим складкам:

– Извините… Харпер Фенн?

– Не входите, – хрипит голос.

Занавеска дергается, как будто ее схватили изнутри.

– Не буду.

Я отступаю, не желая устраивать сцену. Некоторые из пациентов уже смотрят в нашу сторону с любопытством. Совет будущим правонарушителям: не совершайте преступление в больничной палате, в доме престарелых или в аудитории. Страдающие хронической скукой – самые наблюдательные свидетели.

– Я подожду в коридоре, – говорю я.

Где мама Харпер? Девочка же не думает добираться до дома одна?

Вскоре Харпер Фенн выходит. Я ее рассматриваю. Она стройная и по-жеребячьи высокая, в драных черных джинсах и куртке, которые, видимо, накануне привезла ей мать. Темные волосы в неаккуратной косе и удивительно светлые глаза. Пирсинг в носу – и еще один она как раз закрепляет на губе.

Скорее из фанаток рока, чем чирлидер. Но мне понятно, чем она могла привлечь такого парня, как Дэниел Уитмен, с его папашей из престижного университета и мамашей словно из сериала «Настоящие домохозяйки».

– Харпер? Я – агент Найт, веду стандартное расследование того, что случилось на вечеринке. Мне надо немного с вами поговорить. Давайте я угощу вас кофе внизу?

Девушка смотрит на меня. В ее взгляде есть какая-то неуверенность. Она видела, как ее парень погиб? Смотрела, как он после их ссоры проталкивается через толпу, а потом спотыкается и падает? Не начнет ли она рыдать так, что не сможет сказать ни слова?

В следующее мгновение Харпер указывает на свое горло:

– Горячее нельзя, – каркает она.

– Тогда, может, что-то холодное? Или колу приятной комнатной температуры?