Стивен Кинг - Позже

Похороны состоялись через три дня. Это были мои первые похороны, было интересно, но вряд ли об этом действии можно сказать «прикольно». По крайней мере, моей матери не пришлось быть Утешителем, - у мистера Беркетта были сестра и брат, принявшие на себя эту миссию. Они были старыми, но не такими старыми, как он. Мистер Беркетт проплакал всю службу, а сестра, раз за разом, вкладывала ему в руку бумажные салфетки. Ее сумочка, казалось, была наполнена ими. Я был бы удивлен, если бы у нее там нашлось место для чего-то еще.

В тот вечер мы с мамой ели пиццу из «Доминос». У нее в руках был бокал с вином, а у меня - «Кул-Эйд» в качестве особого угощения за то, что я хорошо держался на похоронах. Когда остался последний кусок пиццы, она спросила меня, присутствовала ли на церемонии прощания сама миссис Беркетт.

- Ага. Она сидела на ступеньках, ведущих к тому месту, где произносили речи священник и ее друзья.

- Кафедра. Ты мог... - Она взяла последний кусок, посмотрела на него, потом положила и посмотрела на меня. - Ты мог видеть сквозь неё?

- Ты имеешь в виду, как через киношный призрак?

- Да. Полагаю, именно это я и имею в виду.

- Не-а. Она была там, все в той же в ночной рубашке. Я был удивлен, увидев ее, потому что она умерла три дня назад. Обычно это не длится так долго.

- Они просто исчезают? - Как будто она пыталась разобраться в своих мыслях. Я могу точно сказать, что ей не нравилось об этом говорить, но я был рад, что она затронула эту тему. Я испытал облегчение.

- Да.

- Что она делала, Джейми?

- Просто сидела. Раз или два она посмотрела на свой гроб, но в основном смотрела на него.

- На мистера Беркетта, на Марти?

- Да. Она что-то сказала, но я не расслышал. Вскоре после того, как они умирают, их голоса начинают затихать, как будто кто-то приглушает музыку в автомобильном радио. Через некоторое время их вообще не слышно.

- А потом они исчезают.

- Да, - сказал я. В горле у меня стоял комок, и я выпил остатки «Кул-Эйда», чтобы от него избавиться. - Уходят.

- Помоги мне прибраться, - попросила она. - После чего мы можем посмотреть серию «Торчвуда», если захочешь.

- Да, было бы круто! - На мой взгляд, «Торчвуд» крутым не был, но оставаться на ногах через час после моего обычного времени отхода ко сну - вот это было круто.

- Прекрасно. До тех пор, пока ты понимаешь, что мы не собираемся это практиковать. Но сначала мне нужно кое-что тебе сказать, и это очень серьезно, поэтому я хочу, чтобы ты внимательно все выслушал. Самым пристальным образом .

- Ладно.

Она опустилась на одно колено, так что наши лица оказались более или менее на одном уровне, и взяла меня за плечи, мягко, но твердо.

- Никогда никому не рассказывай о том, что видишь мертвых, Джеймс. Никогда .

- Они все равно мне не поверят. Раньше и ты не верила.

- Я кое-во-что поверила, - сказала она. - С того самого дня в Центральном парке. Ты помнишь? - Она откинула челку. - Конечно же, помнишь. Как такое можно забыть?

- Я помню. - Мне бы очень хотелось, чтобы этого не было.

Она продолжала стоять на коленях, глядя мне в глаза.

- Так вот. Люди не верят - это хорошо. Но когда-нибудь кто-нибудь может и поверить. И это может привести к различным сплетням и слухам или подвергнуть тебя реальной опасности.

- Почему?

- Есть старая поговорка: мертвецы не болтают, Джейми. Но ведь они могут говорить с тобой, не так ли? Мертвые мужчины и женщины. Ты говоришь, что они должны отвечать на вопросы и давать правдивые ответы. Как будто смерть подобна дозе пентотала натрия.

Я понятия не имел, что это такое, и она, должно быть, увидела это на моем лице, потому что сказала, чтобы я не обращал внимания, но помнил, что сказала мне миссис Беркетт, когда я спросил ее о кольцах.

- И что? - Спросил я. Мне нравилось находиться рядом с мамой, но мне не нравилось, что она так пристально на меня смотрит.

- Эти кольца были очень ценными, особенно обручальное. Люди умирают с секретами, Джейми, и всегда найдутся люди, которые захотят эти секреты узнать. Я не хочу тебя пугать, но иногда страх - это единственный урок, который на самом деле работает.

Как человек из Центрального парка был уроком о том, чтобы быть осторожным в пробках и всегда носить шлем, когда катаешься на велосипеде , подумал я... но не произнес этого вслух.

- Я не буду об этом говорить, - сказал я.

- Никогда и никому. Кроме меня. Если тебе будет нужно выговориться.

- Хорошо. Мы поняли друг друга.