Ирина Верехтина - Избяной

– А как это – бедовать?

– В деревне без мужских рук не прожить. А Федя чуть постарше тебя был. Двенадцать лет мальчишке, работать пришлось как взрослому мужику, а руки-то детские.

Кирюше представилась красная рука из страшилки о чёрном покрывале. Страшилки рассказывали в летнем лагере после отбоя, и семилетний Кирюша от страха накрывался одеялом с головой. Их в палате десять человек, рука не прилетит, побоится. А в городскую квартиру – запросто. Ночами Кирюша орал так, что Офицеровым стучали по батарее верхние соседи. Зинаида всерьёз подумывала о том, чтобы отвести ребёнка к детскому психологу. Линора её отговорила, заваривала мальчику какие-то травки, и кричать по ночам он перестал. А родители перестали отправлять его на лето в лагерь.

– Ну, леший, может, и есть, а кикиморы никакой нет, – упорствовал Кирюша. – Мы в лесу сколько раз были, меня же не украли?

– То в лесу. А она в глухомани живёт, по ночам малых детей к себе уносит.

–Так они же спят, и дверь закрытая.

– Спят, как не спать, – согласилась Дарья. – А она хитрющая, у Марии Носыревой дочку утащила. Отец-то у них лёгкими болел, по ночам кашлял, Маша с детьми летом на сеновале спала. Ночью не слыхали ничего, утром встали, а младшей дочки нет. Всей деревней искали…

–А может, её людоеды на колбасу утащили? Или в печке зажарили, как Ягишна.

– Тьфу на тебя! Поганец. Типун бы тебе под язык! – ругалась Дарья.

– Что тут у вас? – сунулась в комнату Зинаида.

– Мам, ты иди. Ничего. Нормально всё, – успокоил её Кирюша.

Зина пожаловалась на него свекрови:

– Тихий стал, на себя непохожий. На улицу не выгнать, всё с Дарьей Григорьевной сидит, как мёдом там ему намазано!

– Тебе всё не так и не эдак. Домой мальчишку не загнать – плохо, по квартире носится как оглашенный – плохо, сидит как пришитый – опять плохо! Что ты цепляешься к нему? У него каникулы, как хочет, так и проводит.

К удивлению домашних, Кирюша подружился с прабабушкой, которую теперь звал бабой Дашей и приходил вечерами в её комнату слушать сказки.

Дарья подступала к дочери с допросом: ребёнку восемь лет, а сказок не знает!

– Мам, да у него планшет. Там чего только нет, и игры отец ему закачал, и мультфильмы.

Сказки были кровожадными. Натан Спенсер такого бы не пережил, Кратос кричал бы ночами от кошмаров, а робокоп из игры «Retum Fire» сидел в углу и помалкивал. Василисе Прекрасной приходилось каждое утро надевать лягушиную шкурку и превращаться в лягушку. Сама надевала, никто не заставлял. Это называется раздвоение личности. Миллиардер Кащей Бессмертный сидел над своим златом и не знал куда его девать, вложил бы в инвестиции, дурак.

Планшет был забыт. Кирюша полюбил играть с прабабушкой в настоящее домино и настоящие карты. Костяшками домино полагалось громко стучать по столу, а игральными картами проигравшего били по носу, не больно, зато интересно играть: кому выпадет нос подставлять? В другой игре проигравший лез под стол и кричал оттуда «кукареку». Столик у прабабушки журнальный, низкий, под ним помещался только Кирюша. На планшете так не поиграешь.

* * *

Старый Новый год Офицеровы встречали с электричеством, с телевизором, салатом оливье, студнем и рыбным заливным. Надо бы радоваться: уходит високосный год. Но 13 января 2017 года пришлось на пятницу, и Дарья Григорьевна даже всплакнула по этому поводу.

Зина смеялась:

– Ну и что, что на пятницу? Подумаешь… Зато два выходных можно праздновать.

– Подумаешь, да не скажешь. Ты зубы-то не скаль, чёртова пятница насмешек над собой не любит.

Мавр распушил хвост, громко мяукнул и принялся вылизывать заднюю лапу.

– Брысь ты! – шикнула на него Дарья. – Всё одно к одному, пятница тринадцатая, чёрный кот по дому шлындает, пирог чуть не сгорел…

– У него лапки белые, – заступился за кота Кирюша.

– Вот когда чёрная кошка пустым ведром разобьёт зеркало, это плохая примета, всё остальное к дождю или к снегу, – пошутил Гринька.

Щёлкнул замок, стукнула входная дверь. Кирюша выметнулся в коридор:

– Баба Лида пришла! Ба, от тебя морозом пахнет! А что в коробке?

– В коробке торт. Мама, а тебе подарок, письмо от подружки твоей.

Линора вошла в комнату, на ходу разматывая с головы платок, протянула матери конверт. После не могла себе простить, что не вскрыла и не прочитала, отдала нераспечатанным.

В письме Настасья передавала приветы от клятовских «зимовщиков» – поимённо от каждого. Пересказывала деревенские нехитрые новости. А в конце сообщала, что у Дарьиного сарая просела от снега крыша, кошка Марфа издохла от старости, а Машка не даёт молока, зря только сено переводит.