Виталий Михайлов: Паутина

– Я обещаю, – отвечает настолько легко и уверенно, что у рина тут же пропадают все сомнения на этот счёт.

– Ты никогда не задумывалась о том, кто тот человек, который тебе снится?

– Мне снится женщина.

– Женщина тоже человек. Так кто она?

– Да откуда я знаю? Она очень милая и добрая. Любит животных и…

– Хорошо, давай по-другому, – перебивает её Сорок Седьмой. – Сейчас я попробую угадать, как она выглядит.

– Ты не сможешь, ты же не видел её.

– Поэтому я и говорю «угадать». Понятно?

– Ну, попробуй.

Сорок Седьмой на секунду закрывает глаза, как будто что-то вспоминает, и, улыбаясь, говорит:

– У неё светлые волосы, тонкие брови, добрые зелёные глаза, длинные пальцы. Ещё у неё звонкий смех, а когда она улыбается, на щеках появляются две маленькие впадинки.

– Это всё? – еле слышно говорит Шестьдесят Вторая.

– А под губами у неё чёрная точка.

– Стой, хватит. Ты всё сказал правильно. Но откуда ты это знаешь? Ты видел её?

– Нет, не думаю. Я догадался.

– Но как?

Сорок Седьмой осторожно оглядывается по сторонам, и почти прижавшись губами к уху девочки шепчет:

– Мне кажется, что она – это ты.

Минуту Шестьдесят Вторая обдумывает услышанное, но по её удивлённому лицу Сорок Седьмой понимает, что без объяснений не обойтись.

– Ладно, я всё расскажу по порядку. Сегодня во время сновидений я взял за руку Девяностого.

– Зачем? Нам же нельзя этого делать!

– Говори, пожалуйста, тише. Я знаю, что нельзя, но так было надо. Так вот, как только я дотронулся до него, я увидел человека его снов.

Рот Шестьдесят Второй приоткрывается, а глаза увеличиваются как минимум вдвое.

– Неужели? – шепчет она. – И такое может быть?

– Значит, может. Просто никто из нас никогда не нарушал правил, чтобы узнать об этом.

– И наставник Лейен ничего не заметил?

– Ну, разумеется, нет, иначе мы бы сейчас не говорили с тобой. Нам повезло. И я не рискну сделать так второй раз.

– Да, да, не стоит, – говорит девочка и задумчиво щурит глаза. – А откуда ты знаешь, что это был именно его человек?

– Я понял это с его слов. Но дело не в этом. У этого человека были такие же большие торчащие уши, как у Девяностого. Да и вообще он очень похож на него. И вот тогда я подумал, что он – это и есть Девяностый, только в том, другом мире.

– И что это значит?

– Пока не знаю об этом, надо подумать. Но ты помогла подтвердить мою догадку.

– Значит, ты сейчас описывал меня?

– Конечно, тебя. Да и понятно, что ты удивилась, – ты ведь никогда не видела своего лица.

Шестьдесят Вторая опускает глаза и, словно преодолевая смущение, медленно говорит:

– Скажи, я такая же красивая, как она?

– Но ведь я не видел её, – отвечает он и, видя на её лице тень разочарования, добавляет. – Да, думаю, да.

На лице девочки расцветает улыбка, а Сорок Седьмой отводит взгляд в сторону и вдруг замечает, что у Девятнадцатого, лежащего на последней кровати, открыты глаза.

Неужели он слышал нас, думает мальчик и подходит к Девятнадцатому.

– Отвечай, ты подслушивал? – спрашивает он.

– Нет. Правда, нет, – Девятнадцатый поочерёдно смотрит на обоих. – Я просто лежал и думал о своём сне.

– Я не верю ему, – говорит Шестьдесят Вторая.

– Не ври нам, – Сорок Седьмой старается говорить строго, но в голове его слышится отчаяние. – Что бы ты ни слышал, – забудь об этом. Если ты хоть кому-нибудь расскажешь, нас всех ждёт наказание.

И словно в знак подтверждения его слов внезапно открывается дверь, и в комнату входит наставник Лейен.

– Вставайте, – громко говорит он. – Время молитвы и снов.

Дети гуськом выходят из комнаты, и только трое из них стараются не смотреть наставнику в глаза.

Лишь только девка уехала, Семён снова остался наедине со своими мыслями. По правде говоря, проститутки никогда не приносили ему полного удовлетворения. Они холодные, как полы в общаге, и секс для них – просто работа. К своим тридцати восьми Семён поменял много женщин, но если хорошенько вспомнить, большинство из них были с ним исключительно из-за денег. Но так уж сложилась его жизнь. Вор – это призвание, и никакое дело не сравнится с азартом и риском его ремесла. Конечно, пять лет на нарах научили его осторожности, но решительности и страху не место в сердце. «Деньги есть – остальное будет» – вот и вся философия, и нечего забивать голову всяким дерьмом. Постоянная женщина (а не дай бог ещё и любимая) тоже плохо – свяжет по рукам и ногам, чуть только дашь слабину. Свобода дороже всего, иначе грош тебе цена как вору. Конечно, в этом мире есть свои авторитеты, воры рецидивисты с множеством ходок, но это не для него. Главное, чтоб хватало на жизнь, да ещё оставалось на мелкие прихоти, а жадность до добра не доведёт. Он уже это видел, спасибо, избавьте.