Андрей Буторин - Хуже не будет

– Я не мог его видеть, там было темно, – ответил он, успокаиваясь. – Но мне и не нужно его было видеть, я его чувствовал.

– Степаныч, да неужели ты и впрямь на Коленьку думаешь?! – заголосила вновь мать. – Да ты же видел, как Люсенька изорвана! Разве бы у Коли на это силы хватило?.. Ой, и что я говорю-то, – замахала она руками, – да если бы и была та сила, разве он бы поднял руку на ребенка? Он ведь и мухи не обидит, ты же знаешь!

– Мало ли что я знаю, – снова вытер лысину Степаныч. – А Колька твой весь в крови был и не в себе…

– Как же ему не в крови быть, если он Люсеньку принес! Ты подумай сам, разве убийца понес бы ее прямо к матери?

– Смотря какой убийца… – буркнул, опять отведя взгляд, участковый. – Умный бы, наверное, не понес…

– Ты что этим хочешь сказать? – подскочила мать. – Что Коля идиот? А раз так – выметайся из нашего дома, не имеешь ты права умалишенных допрашивать!

Степаныч лишь крякнул, надел фуражку, поднялся и вышел.

А он посмотрел на мать с уважением:

– Спасибо, что выгнала его. И хорошо, что ты сказала ему, будто я сумасшедший. Теперь он не станет ко мне приставать и мешать мне.

– Мешать? – ахнула, всплеснув руками, мать. – Ты что, и впрямь убийцу искать собрался?

– Конечно. Ведь Степаныч мне не верит, а значит и искать его не будет.

– Думаю, не Степаныч искать будет, – с тревогой вздохнула мать, – из городу понаедут… Но я тебя им не отдам! Не имеют они права. Но и ты, Коленька, не лезь никуда, богом тебя молю!..

Он хотел ответить, что все равно сделает, что надумал, но потом все же решил зря не расстраивать мать.

Из города и впрямь «понаехали». В тот же день прибыл полицейский УАЗик, полный людей, и «труповозка». Трое полицейских вместе с участковым пошли к реке, а тот, что остался, принялся, как утром Степаныч, уговаривать мать, чтобы та впустила его в дом. Но на сей раз мать была неприступной. Он специально прислушивался и услышал, как она отшила сотрудника полиции:

– Если вы станете приставать к недееспособному, я напишу на вас жалобу вашему начальству. Я свои права знаю, не считайте меня деревенщиной.

Даже из-за двери было слышно, как в сердцах сплюнул сотрудник полицейский. Но приставать он и впрямь больше не стал.

Потом вернулись с места убийства остальные. Потом они зашли в соседский дом и долго оттуда не появлялись. Затем один из них выглянул на крыльцо, свистнул водителю «труповозки», тот достал из машины носилки и понес в дом. Вскоре оттуда вынесли и понесли к автомобилю закрытое белой простыней тело, за которым, воя, бежала Люсина мать.

Наконец все уехали, и на улице стало очень тихо. Мать наказала ему сидеть дома и куда-то ушла. Но он и без того не собирался идти сегодня на поиски. Во-первых, он очень устал, а во-вторых, понимал, что сегодня черный убийца будет осторожен и не выйдет на свой мрачный промысел.

А когда вернулась мать, она рассказала, что эксперты сделали вывод: чтобы так разорвать девочку, нужна была поистине нечеловеческая сила. Поэтому приставать к нему больше никто не будет. И еще она опять повторила, чтобы он оставил свои мысли насчет поиска убийцы.

– Если он такой зверь, – сказала она, – то он и тебя разорвет так же. А может, он и впрямь не человек…

«Конечно, не человек, – хотелось ответить ему. – Он исчадие тьмы!»

Но все же он благоразумно промолчал. Ведь он и на самом деле не был дураком, что бы о нем ни говорили.

Лишь через три дня, когда жизнь в селе потихоньку вернулась в обычное русло, он почувствовал: пора! Сегодня вечером черный враг снова выйдет на охоту.

Ничего не говоря матери, он дождался, пока та ушла доить корову, взял самый большой нож, которым обычно разделывали мясо, и направился к реке. Он пошел туда не по дороге, а скрытно, сначала огородами, затем вдоль кустарника, тянувшегося за деревней почти до самой реки. Правда, он вышел таким путем не к обрыву, а на пару километров выше него, но все же осторожность он посчитал более важной, ведь за ним вполне мог следить как участковый, так и, что было самым главным, черный кровавый охотник. И все же, вынужденный крюк имел и неприятные последствия: пока он добирался вдоль реки до заветного обрыва, стало совсем темно. И если бы не луна, которая была полной и сияла ярче, чем в прошлый раз, можно было бы поворачивать к дому: вряд ли он что-то бы смог разглядеть и в паре шагов от себя.

Он не мог объяснить себе, почему он пришел именно к этому обрыву. То, что именно здесь была убита девочка, вовсе не значило, что черный убийца выберет это же место для нового преступления. Это даже выглядело нелогичным, но, тем не менее, он пришел именно сюда. Его будто что-то вело именно в это место, словно между ним и зверем возникла некая ментальная связь, следуя зову которой, он оказался именно здесь.