Александр Кузнецов: Мир, в котором я живу… сборник I

Не я один размышляю о том, что отведено человеку. Эта тема волновала даже великих мыслителей в разные периоды времени. И сейчас это по-прежнему актуально, ведь каждый из нас немножечко философ… И вправду, хотя бы раз, но всё же мы заводили беседу со своими близкими на какую-нибудь душещипательную тему, чтобы расчувствоваться и напомнить себе главное, что мы – люди.

В одной деревне в Липецкой области, где живет моя бабушка, стоит старенький сарай. Крыша у сарая из шифера, а сам он деревянный и обит черным материалом. Раньше, когда был жив дед, в этом сарае хранились некоторые инструменты и дрова. Но среди прочего, меж дощечек в стене, были спрятаны разноцветные мелки. Думается мне, что эти мелки, возможно, и сейчас покоятся на том же месте. Моя родная сестра, которая старше меня больше, чем на восемь лет, когда училась в школе в старших и приезжала на летние каникулы в деревню, оставляла разными цветами надписи на самом сарае «Лето 2000», Лето «2001», «Лето 2002», «Лето 2003». Как не сложно догадаться цифры соответствуют году, в котором сестра делала надпись. Хоть надписи были сделаны снаружи, но дождь не мог их достать, так как шиферная крыша слегка выпирает в сторону. Потом сестра окончила школу и уехала учиться. А я, приезжая к бабушке на каникулы, продолжал оставлять эти надписи. Всегда был соблазн написать одну лишнюю надпись, потому что думал, что до следующего лета ждать целый год, а он оказывался не таким уж «целым», а даже наоборот мимолетным событием. Однако, меня тоже не хватило надолго, но за несколько лет добавились надписи лета 2004, 2005, 2006 и 2007 годов. И потом, уехав служить далеко от дома, и возвратившись в деревню через годы, я испытал необъяснимое чувство, случайно увидев эту своеобразную «летопись» детей. И сейчас, навещая бабушку, я обязательно заглядываю посмотреть на эти детские надписи, которые из прошлого улыбаются мне. Они сейчас не такие четкие и яркие, какими были в момент написания, но не менее любимые и дорогие моему сердцу и доброй памяти. Ведь прикоснувшись к этому розовому или синему слову, я могу взять себя или мою сестру за руку прямиком из будущего. А не это ли самое важное в этом страшном слове «время»? Если есть о чём вспомнить, значит, есть ради чего жить. Живите и помните, люди…

Ванна заполнялась с ошеломляющей скоростью. На миг, мне подумалось, что поток воды больше невозможно остановить, а моё, размякшее в теплоте, тело, словно губка с каждой каплей впитывало в себя слабость. Вода достигла ушей, и в одно мгновение я погрузился в её мир. Из закоулков моего разума повыпрыгивали грёзы и подобно стрелы, вонзились мне в мозг. Тут же чрез открытые раны вулканической магмой потекла по мне фантазия, наповал уничтожая всё реальное, что окружало моё тело.

Я открыл глаза. Впереди, далеко на горизонте, я заметил яркий фонарь. Он мелькал, как моргающий глаз, усыпающего человека. «Маяк» – подумал я, и через секунду этот маяк уже был в сотне метро от меня. Я оглянулся и увидел, что за моей спиной стоит целая толпа народу. Бомжи окружили меня, откуда они тут? Но меня быстро осенило: «это пираты!»…

На улице была ночь, но мне было жарко. Видимо, я находился где-то на юге. Мы причалили к берегу. Я поторопился к маяку. Внутри было темно. Я побежал по лестнице вверх. Только когда прошел половину пути, я осознал, что не вижу своего тела. Ни ног, ни рук, но зато, прекрасно ощущаю по чему иду. Добравшись до самого верха, я вдруг стал смутно все видеть. Каким-то паром заволокло глаза.

Все пираты остались внизу. До меня доносились их голоса. Я начал всматриваться сквозь пар в ту сторону, откуда приплыло наше судно. И вдалеке я увидел что-то огромное. Что-то, что заполоняло весь океан, становясь больше и больше. И вдруг пар рассеялся, и я увидел себя, лежащего в ванной с закрытыми глазами. Неожиданно пришел я к своему телу с внешней стороны. И растерявшись, я поскользнулся и полетел прямо вниз.

Глаза мои открылись, и перед собой я видел лампу, вокруг которой вились клубы пара, а из комнаты доносился звук телевизора. Я выключил воду…

Когда-то я жил далеко-далеко. На другой планете. А может, это совсем не планета. Другой мир или другая вселенная. Другой я. У меня не было рук и не было ног, чтобы ходить. Я не имел теперешних светло-карих глаз, чтобы видеть то, что меня окружает. Не было и зубов, которыми я разрываю плоть. И голод во мне не жил. И не существовала во мне похоть. Был, лишь свет… Такой тихий, скромный, нежный, словно свет лунного вечера. Этот свет не больше сердца. Но такого красивого света нет больше нигде. Этот свет мог летать, этот свет мог видеть, мог чувствовать и понимать, но никогда не грустил и никого не обижал. Был свободен.