Александра Седых - Башня континуума. Владетель. Том 1

– Кстати, что с Таггертом? Давно ничего о нем не слышала.

– Да что с ним сделается, птенчик. Жив, здоров, выращивает свои водоросли. Заезжал ко мне вчера в офис, поздравил с избранием, – прибавил Гордон, чуть замявшись.

– С ума сойти! Да как он посмел к тебе заявиться!

– Ну… мы все же четыре года вместе работали…

Виктория не переставала дивиться, сколько причудливо в нем зубодробительный тевтонский натиск сочетался со слезливой бюргерской сентиментальностью. Гордон безжалостно уничтожал каждого, кто мог помешать его блистательному восхождению к самым вершинам власти, но вот добивать лежачих было не в его обычае. Подобное благородство частенько выходило Гордону боком, ибо лежачие порой не понимали с первого раза, пытались подняться и вонзить нож в спину.

Как ни поразительно, Кит всю свою не слишком долгую и не слишком счастливую жизнь страдал от тех же напастей – дурацкой жалости и еще более дурацкого благородства. Бедненький котеночек и глупенький пупсик, они вполне стоили друг друга.

– Гордон.

– Чего.

– А того. Слишком ты добр к тому, к кому не надо. Макс? Ты уже поел? Отлично. Тогда поднимайся. Завтра отправишься в садик и опять научишься читать. Нет! Ты не станешь лесорубом! Ты станешь юристом, или политиком, или президентом Корпорации, как твой дядя Кит. Мне наплевать, что ты не хочешь! Стоп! Отдай рогатку!

Виктория замучилась постоянно отбирать у сына рогатки, камни и прочие орудия деревенских олухов. Макс только выглядел опрятным, серьезным мальчуганом со славной, честной мордашкой и милыми, чуточку оттопыренными, ушками. На деле это был крохотный всадник Апокалипсиса. Он отчаянно дрался, сквернословил столь виртуозно, что легко сумел бы вогнать в краску целое полчище дюжих лесорубов, мастерски плевался сквозь зубы и залихватски присвистывал вслед молоденьким горничным. Виктория боялась представить, что станется с сыном лет через двадцать, когда Максимилиан вырастет в такого же недоброго, запутавшегося мужика, как его отец. Или в такого же угрюмого, запутавшегося мужика, как его любимый дядя Кит. Оттого Виктория пыталась укротить сей мятежный дух сейчас, пока сын был еще зависимый и слабый.

Конфисковав у малолетнего шалопая рогатку, Виктория как следует отчитала сына и препоручила заботам гувернера. Настала пора заняться мужем и выяснить, почему пупсик такой печальный и подавленный теперь, когда они стали счастливыми обладателями бесценного фарфора. Устроясь поудобней со стаканом белого вина, Виктория состроила сочувственную мину и приготовилась слушать.

– Пупсик, что ты киснешь. Устал, наверное?

– Дело в том, что мне…

– Да?

– Время от времени… я чувствую… испытываю… какое-то… чувство внутри. Чувство какой-то пустоты.

– О?

– Ты никогда не чувствовала ничего подобного?

– Нет, – ответила Виктория искренне.

Интересно, а чего он, собственно, хотел. В поисках просветления Гордон уже полгода как перешел на полностью вегетарианскую диету и питался исключительно вареным рисом и овощами. Он много времени посвящал медитациям и даже йоге. Правда, во всем этом кошмаре находились и положительные моменты. Ненаглядный супруг заметно постройнел, а его мускулы! Краем уха выслушивая его жалкое бормотание о пустоте внутри, Виктория бочком придвинулась поближе и нашарила под кашемировым свитером тугой бицепс. Неплохо.

– Фарфор! – тем временем бормотал он. – Неужели я к этому стремился? Пойми, я ведь на самом деле хочу! Хочу бороться с коррупцией! С нищетой и бесправием! С деградацией и разложением, с порочной системой, нацеленной лишь на то, чтобы воспитывать и поощрять никчемных неудачников!

Виктория крепко обняла мужа за шею. Ноздри ей приятно пощекотал горьковатый запах его одеколона после бритья.

– Иногда я начинаю думать, что все это бессмысленно, бесполезно, и не лучше ли бросить к чертям эту чертову работу…

Виктории оставалось лишь похвалить себя за то, как точно до минуты, да что там, до секунды она все рассчитала. Запустив мужу пальцы в волосы, второй рукой она крепко притянула его к себе, наблюдая, как в дверном проеме вырисовывается приземистая фигура, разодетая в подобие красного бархатного балахона. Чамберс запыхался и вспотел, но успел вовремя.

– Господин губернатор.

Гордон на секунду остолбенел, затем подобрался и сделал такое движение, будто собрался резво рвануть с низкого старта, но Виктория держала крепко. Заглянув мужу в лицо, она прильнула к нему так, чтобы он сумел почувствовать под шелком и атласом ее платья завораживающие изгибы стройного, безупречно здорового, цветущего женского тела.