Валерия Гоголь - Владыки Омнистера. Путь в сердце тьмы

Девушка прекрасно это понимала. Она быстро накинула белый плащ, перехватила его кожаным ремнем на талии и отправилась в самую дальнюю церковь, стоящую на окраине, почти за городской чертой. Эта церквушка была маленькой, ниже основного массива городских зданий. Ворота сгнили, зато к ней прилегал ухоженный дворик. Над зеленой травой возвышались сохранившиеся осколки надгробных плит, а где-то там под ногами лежали первые настоятели, которые внесли свой вклад в эту небольшую часовню.

Внутри было холодно, пахло сыростью, а воздух подернула дымка от зажженных свеч. Агату передернуло – ну не любила она церкви. Деревянные, подгнившие скамейки по обыкновению пустели. В этой церквушке было всего одно мозаичное окно – за алтарем, а свет проникал сквозь небольшие окошки сверху. Они прошла к большой чаше, в которой плавали свечи. Ее шаги эхом разносились по сводам. Она вытащила восковой кружок из кармана, осторожно зажгла его от уже горящей свечи и пустила плавать меж другими огоньками. Она думала о матери, ее новом увлечении, и о том, как скоро она теперь придет в себя. Но душе было тяжело, пространство сдавливало ее, голова кружилась от дыма.

– Здравствуй.

Незнакомый голос застал ее врасплох. Она обернулась, чуть не опрокинув чашу, но вовремя придержала ее рукой. Перед ней стоял совсем молодой настоятель. Мужчина, можно даже сказать, парень, лет двадцати пяти. У него были короткие, пепельные волосы, крупные, зеленые глаза, пухлые, алые губы. Он скинул капюшон на плечи и чуть склонил голову вперед в знак приветствия. Девушка из вежливости повторила его жест. Ее взгляд упал под ноги, но в мыслях зародилось несколько вопросов. Мать с детства рассказывала ей, что для того, чтобы получить в распоряжение церковь, необходимо пройти ряд обрядов. Походить сначала в веригах лет эдак пять, затем пожить в келье, переписывая древние свитки, хотя бы сотен триста, и все это каллиграфическим почерком, затем выполнять, так называемую «грязную работу». В неспокойное время слишком много людей покидает свой дом, чтобы вернуться только на погост и в деревянном ящике. Священникам, прошедшим первые два круга обучения, поручают читать «черные» свитки по покойникам, вести душеспасительные беседы с их близкими, что особенно тяжело, когда вместо тела домой возвращается лишь груда окровавленных лат или свиток с печатью короля, на котором – имена погибших. Многие матери сходят с ума, теряя своих сыновей, а отцы пылают жаждой мести, сами идут добровольцами на верную смерть, но возраст большинства из них был уже давно не призывной. Таких разворачивают домой, потому что смысла в них, как в солдатах, нет никакого. Такие люди порождают четвертый круг обучения – сумасшедшие, переполняющие церковные приюты. И только после того, как ты прошел вериги, оставившие на твоем теле жуткие шрамы, стер руки, переписывая свитки, наслушался родительских слез, и провел миллионы душеспасительных бесед с людьми, которые не в себе, тебе, может быть, доверят церковь. Обычно самые верные своему делу священники, достигают этого лет в пятьдесят, если не загибаются к тому времени. А этот парень лишь чуть старше ее. Неужели, за его спиной такие сильные покровители?

– Я не слышала ваших шагов, – ее голос звучал виновато и смущено. Она всегда была неплохой актрисой.

– Я не хотел тебя напугать, – он прикрыл глаза, – Ты часто заходишь сюда, я наблюдаю за тобой время от времени, но сегодня на тебе совсем нет лица. Ты очень печальна, и я решил нарушить твой покой и выйти из тени, чтобы спросить тебя, что стряслось?

– Сегодня не стало одного человека, который очень много значил для моей семьи. На самом деле, в некотором роде, он и был моей семьей. Из-за него теперь печальна моя мама, – она не знала, стоит ли посвящать незнакомого человека в такие подробности, но ей нужно было выиграть время на то, чтобы хорошо поразмыслить о нем.

– Мне очень жаль… Как же так получилось?

– Нужно ли в наше время особое средство, чтобы покинуть этот мир? – она боялась показаться наглой, но голос ее все равно никак не мог скрыть иронии, которая немного заглушала боль и помогала не сойти с ума от горя, – Он был из тех, кто готов был пройти огонь и воду, чтобы выполнить свой долг. Он не боялся смерти за страну и короля. И хотя жизнь так много для него значила, он не посчитал нужным пренебречь святым.

– Да не оставит Коэлум его душу. Да сопроводит он вашего отца в загробный мир! – священник возвел глаза к небу, коснулся двумя пальцами своего затылка и прошептал слова на древнем, неизвестном Агате языке. Привычный поминальный обряд. Свечку можно уже не ставить. Девушка задумалась над тем, что настоятель не понял ее прозрачных намеков, и все же принял мамину страсть за ее отца, но разубеждать ей никого не хотелось. Он был близким для нее человеком, а остальное посторонних не касается. Настоятель закончил обряд и снова заговорил приглушенным голосом, – Стало быть, еще одна жизнь покинула наш мир по вине того, с чем мы боремся уже долгие годы.