Артём Черноус - …And the dead went… «The story of three»

«Если бы я был на месте этого качка-имбицила, я бы носил ее на руках», – думал Джэфф.

Рассказал бы он о своих чувствах Кейси? Возможно. Он боялся. Боялся того, что она засмеет его, что его засмеют все вокруг. Он миллион раз представлял себе в голове, как делает ей признание в любви. Одно романтичнее другого. Но потом его сознание вырисовывало ещё одну картинку: Он делает ей романтическое признание, она смеется, смеются все вокруг, появляется Майки с его дружками-идиотами и он снова повешен на шест для флага, или лежит в мусорном контейнере за школой.

Что не говори о внешности Джэффа, он был красивый парень, добрый и чистый душой. Пятьдесят процентов проблем Джэффа было у него в голове. Внушение – вот основная его проблема. Уже теперь, когда цепную реакцию остановить невозможно, комплексы Джэффа съели его заживо.

Джэфф ещё раз взглянул на фото, погладил одну, самую красивую (там, где он успел щелкнуть ее на пляже, выходящей из воды),и, вздохнувши оглядел комнату: типичная комната тинейджэра, фанатеющего по комиксам и другим разным штукам, которые родители не понимали. Плакаты комиксов «Marvel», статуэтки разных супер героев, парочка журналов «Playboy» (все мы не без греха) и куча других не менее интересных вещей.

Снизу доносились ароматы омлета с беконом. Каждое утро мама Джэффа жарила бекон и за это время он успел здорово ему надоесть. Он ещё раз вздохнул.

«Никчемная жизнь», – сказал он сам себе.

Он взял ингалятор со стола, осмотрел его. Из-за астмы Джэфф стал менее выносливым. Он не мог бегать долго и быстро, как раньше. Он не мог практически ничего. Он был слаб и почти немощен. Джэфф поправил очки на носу, засунул язычок ингалятора в рот и дважды нажал на него. Послышался двойной «пшик-пшик» и Джэфф будто вдохнул новую жизнь. Воздух из ингалятора сбросил невидимые цепи, сжимающее тело Джэффа и он почувствовал свободу и легкость в себе. Он вновь поправил очки, (за десять лет этот жесть уже переработался в рефлекс) и взял свой рюкзак. Он бросил туда ингалятор и задумался, ничего ли он не забыл. Снизу послышался голос матери: «Джэффри, спускайся скорее, отец отвезет тебя в школу.» Джэфф скривился. Он ненавидел, когда отец подвозил его к школе. Дело было ни в отце, а в том, что почти все его одноклассники приезжали на собственных автомобилях (Кейси не исключение.) Над ним и так смеялись и издевались, а когда его подвозил отец, и подавно.

«Нет, спасибо, я пройдусь пешком», – крикнул в ответ Джэфф и уже знал, какая фраза последует.

«Не спорь с матерью, Джэффри Роджер Грин!» – на повышенном тоне произнесла Линда Грин, и Джэфф перекривил ее слово в слово. Он знал, что если мать говорит в таком тоне, лучше не спорить.

«Уже иду мам! – крикнул Джэфф.

«И не забудь ингалятор, сынок», – напомнила мать.

«Ага», —.ответил Джэфф безразлично.

Она всегда так говорила. Каждое утро. Это настолько приелось к нему, что Джэфф уже не мог его забыть. Джэфф направился к выходу, как вдруг остановился. Он повернулся к столу. Там, возле ноутбука, стоял фотоаппарат Джэффа, который был забит только фотографиями Кейси (про которые она даже и не догадалась). Он помедлил и взял фотоаппарат в руки. Зеркальный «Nikon». Один из немногих действительно хороших подарков родителей. Джэфф улыбнулся, вспомнив содержание фотоаппарата, и кинул его в рюкзакак и направился к выходу.

Джэфф спустился по лестнице, обошел гостиную, как всегда ударился коленкой о миниатюрный, стеклянный журнальный столик.

«Это уже традиция», – думал Джэфф, и пришел на кухню. Отец как обычно сидел за столом и читал свежий выпуск «The Boston Globe». Мать колдовала у плиты. Джэфф, который видел эту картину каждый день, без единой эмоции на лице сел напротив отца.

«Как настроение, ковбой?» – послышалось из-за газеты от отца, который в свое время фанател от Клинта Иствуда.

«Лучше всех», – саркастически ответил Джэфф и скривил демонстративную улыбку счастья, как какой-нибудь веселый молочник на пакете молока.

«Отлично», – вновь повторилось из-за газеты, на что Джэфф лишь хмыкнул. Линда Грин поставила перед Джэффом тарелку однообразного завтрака, который не менялся никогда, а потом и перед отцом. Он мог и закрытыми глазами перечислить, что и в каком порядке лежит на столе. Слева вилка, справа стакан апельсинового сока. По правую сторону от сока как всегда стоит соломка. Слева от вилки – салфетки. В центре стола как всегда стоял хлеб, пакет с молоком, тарелка оладьей. На тарелке как обычно: справа пару ломтиков бекона, слева хлебцы, а по середине, как всегда, традиционно, два куска омлета, наложенных друг на друга. Джэфф выучил их однообразную жизнь наизусть. Все эти разговоры, обеды, культпоходы, вечные отъезды и приезды родителей.