Елена Нестерова - Только ты знаешь дорогу к небу!

– Покойся с миром, бедное дитя!

Времени оставалось мало, солнце уже поднималось из-за леса, и они положили тела в неглубокую могилу, а сверху засыпали их окровавленным сеном с телеги и только потом землёй.

Тот, что носил имя Василий, набросал на могилу поломанные ветки и траву, а второй перекрестился и пошёл к телеге. Когда вся работа была сделана, они уехали прочь. Но не успели мы отойти от шока, как телега вернулась с этими же людьми, но одетыми уже по-другому. Всё так же было раннее утро, но лето сменилось осенью. И уже по опавшим листьям они тащили окровавленную и изуродованную девочку лет двенадцати.

И так множество раз они приезжали и закапывали в лесу женские трупы, всё дальше и дальше удаляясь в чащу. Кладбище росло, а похоронная бригада работала всё быстрее и быстрее.

Казалось, что их уже не волнует, что они закапывают. Их сердца окаменели и перестали чувствовать, но однажды Василий упал на колени возле очередной жертвы и разрыдался.

Он бережно поправил холстину, в которую она была завёрнута, чтобы прикрыть обнажённую девичью грудь.

– Не печалься, Машенька, скоро и мой черёд настанет, тогда и свидимся, дай Бог! А коль не свидимся, прости ты меня, ирода окаянного, собаку лютую! Погубил я тебя, не уберёг. Будь проклята эта ведьма!

Я больше не могла смотреть и плакать тоже не могла. Чёртово место, здесь можно сойти с ума. И нет никакой возможности выплеснуть свою боль наружу. Но когда я подняла глаза, то увидела прямо перед собой в тёмном небе множество почти прозрачных фигур. Они держались за руки и, так же как мы, смотрели вниз. Когда я отвела глаза от тех ужасов, что продолжали происходить на земле, туманные тела посмотрели на меня и улыбнулись. Все они были молодыми женщинами или даже девочками-подростками. Такие красивые, умиротворенные лица. Длинные белые саваны прикрывали их до пят. Они помахали нам рукой и перекрестили нас, пытаясь хоть как-то уберечь от грозящей опасности. Затем они медленно растаяли с последними лучами солнца, и наступила ночь.

– Господи, что там происходит? Они маньяки, что ли? – спросил нас Макс, понимая, что, наверное, мы знаем об этом гораздо больше, чем он.

Но я пожала плечами. Лишь Александр закрыл лицо руками и прошептал:

– Нам надо уходить как можно быстрее, пока ночь настала. Это наш шанс. Девочки, беритесь за руки и идём вдоль кромки плато, пока не выйдем из этого посёлка.

Так мы и сделали, и шаг за шагом мы всё дальше удалялись от опасного места. За ночь мы отошли от поселения на достаточное расстояние, но чувство тревоги не покидало меня. Я была просто уверена, что нам ещё придётся туда вернуться. Утром я убедилась в правоте своих ночных мыслей. Солнце вставало в той стороне, откуда мы бежали. Посёлок был конечной точкой этого мира.

Утром мы собрались на совет, но только взрослым составом. Антону было поручено следить за девчонками и увести их на небольшое расстояние от нас, чтобы те не слышали, о чём мы говорим, дабы лишний раз не пугать их.

– Александр, может, вы поделитесь с нами своими предположениями? – стала просить я.

– Конечно, мои дорогие. Но это просто догадки. Так как я всех ближе к той эпохе, о которой идёт речь, я и помню больше всех. Эту женщину зовут Салтыкова Дарья Николаевна. Убийца и душегубка, своих крепостных она изводила только ради забавы и удовольствия. Умерла в 1801 году в подземной яме Ивановского женского монастыря, куда была заточена по приказу императрицы Екатерины Второй.

Я сидела, пытаясь вспомнить исторические факты. Жаль, что в школе я недостаточно времени уделяла этому предмету. Не мир, а сплошная энциклопедия! Не хватает ещё Пушкина встретить, Александра Сергеевича!

Но одно стало абсолютно ясно. В этот мир попадали те, для кого смерть стала неприятной неожиданностью, либо их грехи были так тяжелы, что небо отказывалось принимать их души. А эту мерзкую старуху даже в ад не взяли, вот и мается она здесь и другим жить мешает. Или не жить. Да какая тут, по сути, разница, мешает, и всё тут.

– Ну, а нам-то что с ней делать? С этой старухой? – задал вопрос Макс.

Я не знала что сказать, но вернуться назад в посёлок я была ещё не готова. Было бы неплохо побродить тут в окрестностях, может, и разузнаем что. Или решение какое-нибудь в голову само собой придёт, что, правда, маловероятно. Голова моя была пуста как никогда. А вернее, так набита мыслями, что я окончательно в них заблудилась. И в этом мире тоже заблудилась, да ещё и детей своих «заблудила». Но, к сожалению, все считали меня душой компании и неутомимым путеводителем, коим я, конечно, не являлась, так как и сама ничего не знала и не понимала. Но друзья слепо доверяли мне. И я никак не могла их подвести.