Олег Ерёмин - Волны и небо!

Добрей чем к Игорю

Эх, Игорь, Игорь, как же твой цинизм и вера в исключительную правоту науки не остановили тебя? Почему ты сорвался?

Мы с Володей иногда заходим в больницу, справляемся о нем. В палату нас не пускают. Врачи говорят: «Кома». Сергей говорит: «Ушел. Сверхглубокая медитация. Передвинул точку сборки». А я не могу забыть последний разговор с Игорем. Как он сказал? «Эта жизнь мне не удалась. Скучно, хочу действий. Осточертели болтовня и лекции для малограмотных. Уйду я отсюда… Хотя Там и страшно».

Мне тоже было нелегко здесь, в этом мире, где нет места чуду. Где приходилось постоянно быть настороже. И где у меня никого не было.

Я все чаще уходил вглубь. Пытаясь уловить отблески иных миров и забытых снов.

А это был не сон.

Хоть я и знал, что мне все снится, а тело мое лежит в мягкой постели.

Но было радостное чувство, что я живу, что я владею миром. Что мне подвластно все.

И для проверки я остановился. Внимательно всмотрелся и впитал в себя дорогу, сбегающую вниз широкой серой лентой. Желтый глинистый откос слева, чуть потемневшую зелень августовского леса – справа. И раскинувшееся впереди море.

Оно вставало передо мной, как гигантский синий занавес из тяжелого плиссированного шелка, перебираемого легким ветерком.

Дорога уходила к нему, постепенно становясь все круче, и оттого плавно горбилась, как бы ныряя в бездонную синь.

Я глубоко вздохнул, пошел, постепенно убыстряя шаги, и, наконец, побежал по упругому, похожему на асфальт, покрытию.

Я больше не смотрел под ноги. Только вдаль. И потому казалось, что море плавно придвигается ко мне, открывает серовато-золотистые пляжи, далекий мыс, врезающийся в него справа лиловым языком. И Скалы.

Они вырастали оранжево-кремовыми столбами и арками в сотне метров от берега. Причудливо переплетались, образуя подобие разрушенного замка.

На камнях пестрели разноцветными пятнышками купальники загорающих, карабкающихся и ныряющих людей, слышался ритмичный шорох прибоя, на который наслаивались веселый гомон и редкие всплески.

А между Скал шла к берегу синяя яхточка со сверкающим белым парусом.

Это плыл мне навстречу Виталька.

Я выскочил на галечный пляж, скинул одежду и бросился в бодряще прохладное море.

Командор Виталька лихо развернул яхту в десяти метрах от берега. Парус заполоскал и обвис, потеряв ветер.

Я глубоко вдохнул соленый воздух и нырнул, вывернулся животом вверх и проплыл под похожей на перевернутую вверх пузом акулу лодкой, вынырнул с обратной ее стороны и, резко подтянувшись, перевалился через борт. Хлопнул мокрой ладонью по загорелой костлявой спине склонившегося над противоположным бортом Витальки.

Он обернулся, озарил меня белозубой улыбкой, с размаху впечатал мне крепкое рукопожатие.

– Плывем?

– Плывем! – отозвался я. – Только, чур – я за парусом.

Он улыбнулся еще шире. Встряхнул меня за плечо и пошел на корму к рулю.

Мы понеслись, разрезая водные пласты, и шкот трепетал и дергался, как живой, в моих руках, а парус, налившись ветром, выгибался и гудел. Скалы надвинулись на нас, выросли, нависли над головой изъеденными морем и ветром шершавыми арками. Мы лихо и стремительно пронеслись между ними, и стали, резко уваливаясь с борта на борт, лавировать между каменными глыбами, воротами, наклонными пилонами. Это было захватывающе, немного страшновато и весело.

Потом мы вылетели на чистую воду, и, накренившись на правый борт, быстро заскользили в сторону мыса.

Мы обогнули его и поплыли мимо дикого скалистого берега с узкой полосой каменистого пляжа и уходящими далеко в море подводными рифами, поросшими бурыми мохнатыми водорослями.

Виталька знал здесь все проходы и без страха проскакивал между темными полосами рифов над желтовато-зелеными ущельями.

– Олег, давай притормозим!

Мы быстро и сноровисто убрали парус.

Повисли посреди широкого прохода между отвесных подводных стен.

Виталька подпрыгнул, сильно качнув лодку, и, описав в воздухе коричневую дугу, почти без плеска ушел под воду. Я последовал его примеру.

Зеленоватая, пронизанная желтыми лучами вода окружила меня. Впереди уходил в темнеющую глубину стремительный силуэт Витальки. Я стал догонять его мощными гребками. Он обернулся, пустил пару пузырей, которые, распластавшись блинчиками, лавируя, поплыли к поверхности. Прибавил скорость. Я – следом. Сильно сдавило уши, вода становилась все прохладней и чище. Виталька достиг дна, поплыл над желтовато-коричневыми валунами и полянами песка. Я, наконец, догнал его, и мы оказались плечо к плечу. Легкие начали побаливать. Я показал большим пальцем вверх. Виталька кивнул, извернулся и легкой рыбкой скользнул к голубому переливающемуся своду. Я с силой оттолкнулся от дна и, как торпеда, рассекая упругую воду, устремился к поверхности.