Тим Каррэн - Кровавый финал

— Мистер Белачек.

Ида Свонсон сидела в кресле-качалке, её колени покрывал вязаный шерстяной плед. Она была тощей и хрупкой, костей больше чем кожи. Глаза затянуты белизной. Старуха была слепая как летучая мышь, но, тем не менее, точно знала, где в комнате он находится.

— Здравствуйте, мисс Свонсон, — сказал Белачек. — Спасибо за возможность встретится.

Старуха кивнула:

— Давайте приступим. — Она позвонила в колокольчик и появилась высокая женщина. — Лана, ты не могла бы принести нам кофе? Спасибо.

Высокая женщина вновь исчезла.

Белачек приземлился на небольшой, пухлый диван.

Пожилая леди держала руки под пледом. «Должно быть, ад кромешный, стареть в доме вроде этого», подумал Белачек. «Столько лестниц, столько коридоров. Холодно, сыро. Не лучшее место для кого-то вроде Иды Свонсон».

— Я полагаю, вы хотите разузнать об Андрее.

— Да. Все что вы сможете мне рассказать. — Белачек уже достал блокнот и включил диктофон. Его пальцы дрожали, глаза пристально вглядывались. — Это должно быть рассказано.

— Очень хорошо. Мой сын Андрей. — Воспоминания были утомительными. Казалось, что морщины на её лице углубились, разрослись, как перышки инея на окне. — Может быть расскажете то, что, в общем, известно вам, а потом я расскажу то, что знаю.

Белачек полистал блокнот:

— Ладно. Андрей Свонсон. Ваш сын. Признан убийцей четырёх женщин. Шесть лет назад сбежал из тюрьмы, но считается, что он всё еще жив. Это общеизвестная информация о нём. Я могу углубиться в детали…

— Не стоит, — скупо улыбнулась женщина. — Я сказала: в общем.

Подробности? Андрей изнасиловал и убил четырёх женщин, расчленил их в Энн-Арбор. Жертвами выбирал студенток. Похищал их, приковывал в подвале, насиловал и пытал, прежде чем расправиться с ними с помощью опасной бритвы: он резал и кромсал их часами. Едва ли это было лёгкой смертью. А Андрей Свонсон едва ли был человеком — он был чудовищем. Сексуальным садистом. Когда его арестовала полиция, Свонсон со злорадством рассказывал отвратительные подробности того, что он совершил. Лишь отмена смертных приговоров спасла его от казни.

Но всё это общественность уже знала.

Прежде чем предпринять эту поездку Белачек всё исследовал и задокументировал. Знать факты было недостаточно: то, чего он хотел (то, чего читатели хотели) — узнать: что сделало Андрея Свонсона чудовищем; в какой канаве родился бешеный выродок вроде него.

Принесли кофе. Лана посмотрела на Белачека так, словно хотела вытащить его глаза через задницу щипцами для салата. Белачек вежливо улыбнулся. Кофе был чуть тёплым: безвкусная, тёмная жидкость с консистенцией туши. Белачек изредка делал глоток.

— Во-первых, вам следует знать о моём муже. Отце Андрея. Мои отношения с ним были довольно недолгими и, в тоже время, весьма отвратительными. — Её белые глаза смотрели вдаль. — Его отец, Чарльз, был садистом. Хотя, тогда я этого не знала. У нас было несколько свиданий. Он был настоящим джентльменом и замечательным собеседником. На Рождественском балу, проводившемся тогда ежегодно, на том, что оказалось нашим последним свиданием, Чарльз взял меня силой, на заднем сиденье своей машины. Насиловал меня в течение нескольких часов. Он отрезал мне три пальца с левой руки и вырезал похабные слова у меня на коже.

У Белачека перехватило дыхание.

— Вы не будете возражать, если я спрошу: какие слова?

Её незрячий взгляд остановился на нём.

— О, я буду возражать. Большего я вам не расскажу, лишь покажу руку и обрубки пальцев.

— Смогу ли я уговорить вас…

— Нет. — Мисс Свонсон отпила кофе. Сразу же вернула руку, правую руку, под плед. Белачек видел, что она массирует ей левую руку. — Чарльз оставил меня в живых. Почему? Я не знаю: возможно, для того, чтобы я смогла выносить его ядовитое семя. Полиция его арестовала но, как и его сын, Чарльз сбежал. Сбежал на пути в тюрьму. Он изнасиловал и убил двух девочек, в течение двух недель. Когда его поймали — в цепях отправили в тюрьму. Вскоре после этого — повесили.

Белачек строчил в блокноте. Всё было гораздо лучше, чем он надеялся:

— А потом…

— А потом, девять месяцев спустя на свет явился Андрей. Милый, прекрасный ребенок. Зачатый в ужасе, да, в ужасе но, тем не менее, отмеченный прикосновением ангелов. Я любила своего ребёнка, мистер Белачек. Он был замечательным мальчиком, очень умным, очень ласковым, очень общительным. Но потом всё изменилось. — Её лицо стало вялым и обвисшим, желтым словно маска. — Это сотворил переходный возраст. До той поры, Андрей был нормальным ребёнком во всех отношениях. Тогда, в пятидесятые, никто понятия не имел, что превращает мужчину в монстра, какие признаки могут предупредить об этом. Не как сейчас, когда это целая наука.