Константин Штепенко - Гребец одинокий

Шатолин мог ожидать от себя чего угодно, но только не этого. Он осторожно положил на стол вдруг ставшую непомерно тяжелой папку, которую принесла Света, и беспомощно повалился назад, слегка ударившись головой о стенку купе. Он толком не вчитался в документ, а лишь по привычке пробежал его по диагонали, но и этого краткого ознакомления было достаточно, чтобы понять, что это какая-то чудовищная профанация, не очень веселая шутка, которую сыграл с ним этот пошлый комедиант Маркович, имени и фамилии которого он так и не запомнил. Но больше всего его поразил не сам текст, а то, что в самом низу напротив его фамилии, стояла размашистая подпись, его знаменитый фирменный росчерк, которому завидовали все студенты из его группы. Сделана она была какими-то странными темно-красными чернилами, которые судя по всему, были очень густыми, так как подпись получилась несколько выпуклой и шершавой, как засохшие следы крови.

«Ну конечно, это же кровь!», подумал он и поднес указательный палец левой руки почти к самому носу. Еще проснувшись, он почувствовал, что подушечка пальца саднит, особенно когда соприкасается с чем-нибудь. Теперь он стал внимательно рассматривать палец и обнаружил на самом кончике короткий, но довольно глубокий надрез с совершенно ровными побелевшими краями и запекшейся полоской черной крови в глубине. Тут он вспомнил острейший кривой нож Марковича с рукояткой из резной слоновой кости с золотой инкрустацией и непроизвольно поежился, словно от холода. Он тогда сразу обратил внимание на этот нож в плетеных кожаных ножнах, напоминавший клинки, которые он видел на поясе йеменских мужчин во время командировки в Адене. Только этот нож был размером поменьше. «Неужели этим самым ножичком Маркович и пустил мне кровь?!» В памяти всплыло переливчатое гусиное перо с заостренным кончиком. «Бред какой-то! А может…» Шатолин вскочил, схватил аккуратно повешенный Светой пиджак и стал лихорадочно шарить по карманам. Паспорт и портмоне были на месте. Он пересчитал деньги – тоже все целы. Тогда он поднял полку, достал свой чемодан и осмотрел замочек – ничего не взломано, да и нет там ничего ценного кроме дедовой рукописи. Тут он вспомнил, что в какой-то момент они с Марковичем заговорили о его семье, и тогда же всплыла рукопись, которую дед перед смертью наказал Владимиру обработать, поправить и опубликовать. На это и деньги он оставил немалые, вдобавок к московской квартире и даче в Подмосковье. Маркович почему-то очень советовал внимательно прочитать дедовы воспоминания, потому что в них якобы находился ключ ко всем напастям, преследовавшим семью Шатолиных по жизни.

Спрятав чемодан и сев на полку, Шатолин снова открыл папку и начал читать подписанный им странный контракт. Документ был написан от руки или напечатан прописным шрифтом, хотя непонятно было, откуда у Марковича был с собой принтер, который выдавал такие выпуклые буквы с вензелями. Шатолин коснулся бумаги, она тоже была какой-то особенной, будто живой. Он провел рукой по листу и отчетливо почувствовал шероховатые буквы, и гладкие выпуклые водяные знаки, которые будто бы колыхались под поверхностью бумаги, перемещаясь и меняя очертания.

«Контракт… Цель: ликвидация вневременной аномалии, возникшей в результате необратимого роста энтропии 2 апреля 1938 года в городе Нижнедонске… старый адрес деда… причина возникновения аномалии – неадекватное поведение гр. Шатолина Владимира Васильевича… При чем тут дед?… Контрагенты: комиссар по проблемам альтернативной истории, в дальнейшем именующийся «Агасфер», и представитель/правопреемник заинтересованного лица Шатолин Владимир Алексеевич, в дальнейшем именующийся «Исполнитель»… На выполнение условий контракта Исполнителю дается четырнадцать лунных суток со дня подписания настоящего контракта… По истечении этого срока контракт признается невыполненным, делопроизводство по данной вневременной аномалии закрывается, и ее последствия всецело списываются на представителя потерпевшего и его потомков до двенадцатого колена, после чего данная аномалия признается разрешившейся, и сведения о ней уничтожаются в архивах по сроку давности… Подписано в поезде Москва-Нижнедонск, на перегоне Лиски-Россошь… дата… подпись Агасфера по-арамейски…подпись исполнителя…».

Шатолин закончил читать и уставился на документ невидящим взглядом. Вдруг бумага у него на глазах стала шевелиться, углы загнулись, и она быстро сложилась в неравнобедренный треугольник, похожий на наконечник стрелы. Треугольник стал быстро уменьшаться до размеров спичечной головки и блеснул металлом. Шатолин в нерешительности протянул к нему руку и уже почти дотронулся до него, но треугольник быстро взмыл над столом, сделал петлю и с разгона вонзился в разрез на указательном пальце. Палец пронзило острой болью, и из ранки на стол упали несколько капель крови. Шатолин почувствовал, как стрелка прошла по пальцу вынырнула под кожей на запястье и остановилась на внутренней стороне предплечья. В этом месте началось жжение, запахло паленой плотью, и на поверхности кожи проступила клеймом надпись на арамейском. В это время папка тисненой кожи задымилась, стала морщиниться, и по ее краям заиграли красные лепестки пламени с синей сердцевиной, кожа зашипела и вспыхнула целиком, а потом исчезла без следа, тут же превратившись в дым.